В Украине по приглашению Victoria Museum несколько дней гостил ведущий эксперт Европейской музейной академии Вим ван дер Вейден. Своими соображениями о путях развития музейного дела в Европе и Украине он поделился в эксклюзивном интервью для Антиквара.
– Вы много лет являетесь руководителем Европейской музейной академии. Расскажите о цели и задачах вашей деятельности.
– Академия – это группа экспертов-волонтеров. В основном мы консультируем, сотрудничаем с университетами, проводим онлайн-курсы, мастер-классы по музееведению. У нас есть вебсайт, на котором мы размещаем информацию о наших образовательных проектах, премиях, публикуем статьи музейных менеджеров. Я предложил Виктории написать статью о своем музее, которая будет способствовать его продвижению.
Очень важно то, что вся наша деятельность осуществляется совместно с партнерами. Скажем, для мастер-классов и семинаров мы привлекаем преподавателей университетов, для премирования инновационных музейных проектов – общественные организации, благотворительные фонды.
Вообще, Музейная академия задумывалась не только для стран ЕС, но также для всех 49 стран, которые входят в совет Европы, включая Россию и Украину. Но, честно говоря, что это, наверное, первый наш опыт взаимодействия с украинскими музеями. У нас в каждой стране есть представитель нашей академии. Но в Украине нет. Возможно, это связано с историей страны.
– Какое место в деятельности академии отводится частным музеям? Какой вы видите роль частных музеев в современном мире?
– Мы не делаем различия между частными и государственными музеями, для нас они абсолютно равны и оцениваем мы их по одинаковым критериям. Я когда-то читал лекцию, в которой сравнивал особенности частных и государственных музеев. Оказалось, что частные музеи имеют ряд преимуществ. Они не ограничены, как госмузеи, финансовыми вопросами и менее регламентированы инструкциями сверху. К примеру, в госмузеях есть люди, которые сидят и 10 лет ничего не делают, но их достаточно сложно уволить, потому что они защищены. А в частных музеях, если ты ничего не делаешь, то – до свидания!
– То есть, это более мобильные и эффективные структуры?
– Я много лет был директором государственного музея, но хотел бы быть директором частного музея. Как-то мне пришлось сотрудничать с одним частным музеем в Гааге, и я увидел, что там можно решить вопрос в течении одного дня. В госмузеях на это ушло бы намного больше времени. Когда я был директором госмузея и получал финансирование на год, то обязан был неиспользованные средства в конце года возвращать в казну. Как директор частного музея, я мог бы то, что не истратил, спокойно отложить на следующие годы.
Но это не значит, что мы не относимся критично к частным музеям. Все зависит от того, как они работают. Некоторые из них получили прозвище – «орлы», потому что за ними стоят коллекционеры, которые хотят сами показывать свои коллекции. Раньше же многие из них предпочитали отдавать свои коллекции большим музеям. Они не хотят, чтобы их коллекции оказались где-то в запасниках.
В госмузеях более развиты образовательные программы, они более открыты публике. Иногда частный музей для его владельца – это лишь способ показать насколько он богат. Там не разрабатывают программы для детей и не стремятся привлекать широкую аудиторию. Интересный факт: частные музеи – это в основном художественные музеи. Я не знаю ни одного частного археологического или промышленного музея. Нередко это музеи при крупных компаниях, например Phillips, которые рассказывают историю их создания и развития.
Впрочем, и структура государственных музеев в Европе уже не та, что раньше. Многие из них создали свои фонды, позволяющие большую финансовую свободу.
– В Украине заметно стремление частных коллекционеров выставлять, пусть и временно, свои собрания в крупных государственных музеях. Это во многом связано с тем, что в постсоветский период общество неоднозначно относится к частным коллекционерам. Кроме того, существует определенная законодательная неурегулированность в вопросах собственности. Таким образом, сотрудничество с госмузеями частные коллекционеры рассматривают как одну из форм общественной легализации.
– Не думаю, что такая проблема существует в западноевропейских странах. У нас в законодательстве есть такое положение, что частные коллекционеры не могут продать на аукционе картины, которые имеют большую культурную ценность для Голландии. Они могут продавать их голландским музеям, но не заграницу. Существует государственный реестр картин, запрещенных к вывозу, кажется, около 100 наименований.
– В США частные музеи функционируют как неприбыльные организации, используя все заработанные средства на операционные расходы, развитие и тд. Возможно ли функционирование частного музея как бизнеса? Сталкивались ли вы с подобными практиками?
– Бизнес-составляющая сегодня – это обязательная часть конструкции музейной деятельности вне зависимости форм собственности. Например, раньше все, что продавалось в сувенирных лавках – шло в госбюджет. Сейчас прибыль от продажи сувенирной продукции, кафе – идет в бюджет музея. Кризис 2008 года также повлиял на то, что музеи стали активнее развиваться в сторону бизнеса. В то же время в музеях существуют ограничения на характер использования заработанных средств. Например, музей заработал 100 000 евро, но директор не может потратить их на дополнительные выплаты сотрудникам. Он должен вложить в музей: организовать выставку или мастер-класс.
– По каким основным направлениям развивается музейный бизнес: продажа сувениров, книг, каталогов или продажа специфических музейных услуг?
– Необходимо развивать все виды. Можно, например, сдавать в аренду музейное помещение для какого-то события. В музее, где я работал, был большой зал, специально предназначенный для городского совета. Они платили нам деньги, чтобы провести какие-то мероприятия.
Однако заработанных музеями средств все равно недостаточно для их полноценного развития. Сколько бы вы не получали от продажи билетов, сувениров – всегда нужны дополнительные ресурсы. Другое дело – что заработанные деньги вы можете аккумулировать на какие-то крупные проекты, а не возвращать их в бюджет в конце года. Поэтому для музея важно зарабатывать больше. Кроме того, сейчас, благодаря созданию фондов при музеях, намного легче стало получать спонсорскую помощь. Это я описал ситуацию в Нидерландах, в других странах она может отличаться.
– Кто же все-таки главный клиент музея: посетитель, инвестор, меценат, спонсор?
– Многое зависит от потребностей музея, уровня посещаемости и цены на билет. Маленький музей Ван Гога имеет почти 2 млн. посетителей в год. Но им все равно нужны спонсорские деньги для организации выставок. Конечно, деньги, которые вы получаете за билеты, важны, но для маленьких музеев намного прибыльнее будет устраивать магазины и кафе.
– Раз уж мы коснулись вопроса функционирования маленьких музеев, хотелось бы услышать ваше мнение о тенденции к организации выставок-блокбастеров. Как маленьким музеям конкурировать с музеями-корпорациями?
– Иногда такие выставки-блокбастеры нужны, чтобы заявить о музее, поддерживать его на надлежащем уровне. Сейчас их организовывают меньше, но было время, когда они шли одна за другой. Культурные туристы только то и делали, что путешествовали из одной страны в другую. Лично я их ненавижу, потому что вы должны купить онлайн-билет, и прибыть туда вовремя, чтобы не потерять деньги. Меня часто приглашают на превью таких выставок специально для профессионального сообщества, иногда карточка ИКОМа творит чудеса и можно попасть на выставку без очереди.
Многие люди, и я в их числе, предпочитают музей, который можно осмотреть за один час. Когда же посещаешь большие музеи, например, Лувр, то тебя не покидает чувство вины, что ты что-то не увидел, упустил. Поэтому я предпочитаю небольшие музеи, когда можно увидеть всю коллекцию и сказать: я заслужил чашечку кофе.
– Как вы считаете, тот шум, который возникает в информационном пространстве в связи с проектами больших музеев, возбуждает ли он общественный интерес к музеям в целом? Как может маленький музей воспользоваться всплеском массового интереса к искусству, к истории?
– Да, это работает. Но меня расстраивает, что в основном СМИ говорят о художественных музеях. А это всего лишь 10% от остальных музеев, которые остаются в тени. Если вы организовываете выставку-блокбастер в музее под открытым небом, то она не будет иметь такую же популярность как аналогичная выставка в Лувре или в Музее Виктории и Альберта, потому что в восприятии людей они отличаются. В основном, такие выставки-блокбастеры организовываются в художественных музеях, но есть одно исключение: это выставки о динозаврах, они всегда интересны. И это единственное исключение из правила.
– Наши музеи часто вынуждены конкурировать за внимание СМИ с политическими скандалами, уголовной хроникой, событиями светской жизни. И не всегда успешно. Существует ли такая проблема, скажем, в Нидерландах?
– Не могу пожаловаться. В Нидерландах пресса уделяет большое внимание культурным событиям. Каждая газета 1-2 страницы в каждом номере посвящает музейным событиям или другим вопросам, связанным с культурой. Когда я бываю в маленьких городках, местное телевиденье часто берет у меня интервью, то есть они заинтересованы в моей деятельности.
Я считаю, что нужно строить отношения с медиа, приглашать их на открытия, частные экскурсионные туры. Например, вы организовываете новую выставку – пригласите прессу на превью, на пресс-тур, покажите, что здесь будет экспонироваться, заинтересуйте их.
Расскажу один случай. Директор маленького археологического музея на острове Кифера в Греции пригласил меня в гости к мэру, а мэру он объяснил, что приедет очень важная персона. Таким образом директор музея популяризировал в глазах местной власти свой музей. Конечно, это легче сделать на маленьком острове, чем в городе с населением 3 млн., как Киев. Но, возможно, вы найдете одного-двух политических деятелей, заинтересованных в культуре. Обязательно пригласите их, заинтересуйте их.
– Как руководитель Европейской музейной академии, вы знакомы з большим количеством инновационных музейных проектов, номинированных на разные премии. Какие наиболее интересные кейсы, связанные с музейным менеджментом, вы бы отметили?
– Меня очень часто просят назвать лучший из тех музеев, что я видел. Я всегда отвечаю, что это комбинация музеев. Не существует идеального музея, в каждом случае можно найти повод для критики.
Но давайте я расскажу о главных критериях определения качества управления музеем. Во-первых, отношения музея с сообществом, является ли музей частью сообщества. Например, Victoria Museum/Музей костюма и стиля очень молодой музей, но лет через 5 он станет полноценной частью сообщества. Жители Киева будут знать, что существует такой музей, что он красивый, его приятно посещать, в него хочется придти снова.
Во-вторых, музей – это люди, а не коллекции. Очень важна история, которую рассказывают в музее, она должна быть понятна и знакома. Если я прийду со своей 4-х-летней внучкой, то эта история должна быть интересна как ей, так и мне. Очень важно, чтобы музей использовал все средства, которые возможны. Это касается и навыков и знаний сотрудников, и мультимедиа – все это должно дополнять ту историю, которую рассказывает музей.
– Виктория, у вас, наверное, один из самых молодых музеев в Украине, как институция, он родился фактически одновременно с коллекцией. Очевидно, именно с этим связано ваше интенсивное развитие в плане музейного менеджмента и музейной коммуникации. Музеи существуют десятилетиями и не попадают на международные конференции, как попали вы, не заполучают как эксклюзивного гостя одного из главных международных экспертов музейного дела.
Если говорить о о тех идеях, которые озвучил г-н Ван дер Вейден, – увы, далеко не все, что предлагается европейскими музеями, у нас работает. Но! Если говорить о результатах, то я довольна. Мы пытаемся работать с компаниями, которые продают впечатления, со школами. Так мы заполняем музей. Мы всегда прислушиваемся к отзывам клиентов. Мы проделали огромную работу, записали аудиогид на 4 языках. У нас 95% посетителей или берут экскурсию, или заказывают аудио-сопровождение музеем. Если мы меняем экспозицию, то в течение недели меняем и аудиогид. Мы очень мобильны. Вот эту экономическую составляющую госмузеи не учитывают, потому что они живут на мои же налоги. Мы же должны сами заработать. Но у нас – частных и государственных музеев – общие задачи: дать людям возможность прочтения новых смыслов, повышения индекса счастья, новые технологии. Я считаю, что самое крутое, что я могу сделать, это когда люди говорят “пойдем в музей”, – Виктория Лысенко.
Беседовала Анна Шерман