К выставке произведений Галины Григорьевой в Италии
Иван Григорьев
Матеріал із журналу «Антиквар» №91
«Когда вам всё изменит, когда вам больше ничего не останется такого, что бы привязывало вас к какому-нибудь уголку мира, приезжайте в Италию». Я бы назвал эти слова «заповітом» Гоголя, порывом души художника-украинца. Почему именно Италия? Почему Рим? «…Мне казалось, что будто я увидел свою родину, в которой несколько лет не бывал я, а в которой жили только мои мысли… где душа моя жила ещё прежде меня, прежде чем я родился на свет». Руины на Палатинском холме напоминали Гоголю другую «Руїну», утишая тоску по далёкой отчизне. И это переживание должно быть так понятно нам, родившимся между полюсами Софии Киевской и Равенны, в тени империи, на развалинах восточной твердыни средневековой Ойкумены. Фрески Софии — первый урок по искусству от моей мамы, Галины Григорьевой, моё первое соприкосновение с Истиной в искусстве.
Галина Сергеевна, шестидесятница, душой восприняла живое учение расстрелянного украинского гения Михаила Бойчука, глубоко понимавшего и боготворившего Джотто и Чимабуэ. Поколение украинских художников, к которому она принадлежит, имели, как и Бойчук, почти религиозную убеждённость в существовании некой абсолютной чистоты искусства, воплощённой мастерами Проторенессанса и Раннего Возрождения. Репродукции произведений Пьеро делла Франческо и потускневшая живопись Софии были мощным источником творческого движения киевского круга художников.
«Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло…» По-моему, это важнейшее ощущение, переданное в картинах Григория Гавриленко, Галины Григорьевой и Джорджо Моранди. Атональная живопись этих художников — попытка передать глубину не пространственную, а временную. Она обращает нас к первообразу, заставляя отключить на время «клиповое мышление»…
Нужно отметить, что многие «шестидесятники» прошли школу в мастерской отца Галины Сергеевны Сергея Григорьева, стремившегося донести до своих студентов основополагающие принципы искусства Возрождения. Он не являлся последователем Бойчука, но его «духовным отцом» был Владимир Фаворский, полагавший в основу своего искусствоведческого кредо творчество Джотто. Сегодня мы можем оценить, насколько близкими в своей приверженности Проторенессансу и кватроченто оказались художники, порой бывшие оппонентами при жизни, — Петров-Водкин, Бойчук, Фаворский…
Проторенессанс возрождает ясность и чистоту живописи, погребённой под пеплом Везувия; «Три грации» Древнего Рима и «Сельский концерт» Джорджоне вспыхивают, как сказочные видения Золотого века… Слова здесь оказываются бессильными и, возможно, поэтому столь важное место в творчестве Галины Григорьевой занимают цитаты произведений искусства Италии. Используя их, художница даёт возможность современникам проникнуть в невыразимый обычным языком мир. В своё время такую же работу проделал Рафаэль (кстати, мы до сих пор не знаем, какие именно «Грации» послужили ему прототипом), другие художники Возрождения.
Цитаты Галины Сергеевны имеют мало общего с постмодерном. Мотивы, к которым она обращается, живут, как и цитаты Рафаэля и Тициана, особой жизнью в искусстве. Сосланный в Малую Скифию (почти что в Малороссию) Овидий создаёт свои вариации мифов — «Метаморфозы», сюжеты которых возникают на стенах помпейских вилл и сосудах поздней Империи.
Фрагменты фресок и черепки ваз заставляют наше сознание трудиться, восстанавливая первоначальную картину.
Проблема нового качества, привнесённого временем, является темой многолетних живописных поисков Галины Григорьевой. Бесконечно усложняя поверхность холста с помощью лессировок, протирания и вышлифовывания, она достигает в изображении драматизма «утраченной» иконы. «Нет лучшей подкладки, чем собственная старая работа, — говорит художница, — только так в живописи можно добиться качества средневекового палимпсеста».
Мама часто записывает уже выставлявшиеся и опубликованные работы. Я переживаю и возмущаюсь, но, увы, иного пути у художника нет: мы не можем заставить зрителя страдать или радоваться, если сами не проделываем того же. Для меня это единственный в современном искусстве успешный опыт обретения «утраченного времени». Так в последних кадрах «Сатирикона» Федерико Феллини роман обретает сюжет, ведь то, что дошло до нас от сочинения Петрония, представляет ряд мало связанных между собой эпизодов.
Новая серия натюрмортов Григорьевой навеяна фресками Геркуланума, Стабий и Помпей. Свобода древних авторов в построении композиции не может не восхищать. К той же свободе и спонтанности стремилась Галина Сергеевна, работавшая при этом с натуры. Рассыпанные фрукты, «случайные» предметы… Нет плоскости, нет перспективы, но есть внутренний «тайный» свет.
Творчество Галины Сергеевны Григорьевой — это путешествие во времени, воссоздание дивной нити чувств, связывающих нас с детством, с родиной, «Amorcord», «заповіт, обращённый к нам вновь и вновь… «Полюбіте щирим серцем Велику руїну»…