Насколько устойчива связь между искусством и политикой? Являет ли она себя в смысле критики общества или наоборот – речь идет о поддержке государства? Чего больше в политическом перформансе – современного искусства или политического акта? Вот приблизительный пул вопросов, которые должны были открывать новый сезон дискуссий кураторской платформы Art History Discussion Club. О том, насколько это было воплощаемым и что в этом смысле следует ожидать от политического перформанса мы имели возможность поговорить с одесским арт-критиком и перформером Уте Кильтер.
2 марта в Dymchuk Gallery произошло два события. Первое – в Киев приехала Уте Кильтер, второе – после длительной зимней спячки очнулась кураторская платформа Art History Discussion Club, вернувшись с блоком дискуссий «Искусство и политика». Открывала этот блок никто иной как Уте, хотя само событие подразумевалось как дискуссия между художником и теоретиком – а именно между Уте и культурологом Александром Ивашиной (и это с учетом того факта, что и сама художница на деле – арт-критик). Общий итог произошедшего был лучше всего сформулирован самой одесской гостей:
Я была разбита разбитым столом. Это было трэшэво».
Разбитым оказалось все: от надежды на то, что перформативное уживается с академическим до тезиса о политическом, как о строгом тематическом дележе искусства. Ведь на главный вопрос всего события «Что делает искусство политичным?» Уте дала ответ сразу, явившись на встречу с киевлянами в платье, надетым на тельняшку и пришпиленным орденом объединения художников «Хлебзавод». Тельняшка – локальный образ истории Одессы как обнищавшего порта, некогда литературно, музыкально и научно продвинутого города, который теперь ассоциируется преимущественно с пленными украинскими моряками и дружескими нам кораблями НАТО. Огромная, художественно выполненная советская звезда на платье от «Хлебзавода» в свою очередь – издевательская ирония против любителей «орденоношения» от искусства.
Тельняшка и орден – вот вам и моя заявка на актуальность «политики в искусстве». Современное искусство по определению политично, поскольку оно всегда предполагает вписанность в контекст социальности. С другой стороны – вне времени соверемнное искусство не существует, но оно и не может быть лобовым – как то, что делает Спартак Хачанов. Сопоставьте Хачанова и Владимира Кузнецова, к примеру. Вы увидите, что у второго всегда остается пространство для множества интерпретаций В этом и разница между плакатистом и художником», – отметила Уте.
Главной опорой для разговора с публикой, помимо самой Уте, что само собой разумеющееся, были три показанных ею видео. Среди них два ее перформанса: Tête pour Deresch (в переводе с французского – «Голова для Дереша» и «Колено», и кроме этого – акция «Пиявки», которая была впервые показана на Тбилисской Биеннале. По отношению ко всем работам художница убеждала не рассматривать их на предмет политичности, настаивая на оценивании лишь в контексте современного искусства. Но тот факт, что о них говорили на дискуссии с графой «политичное» невольно наделял его именно этим смыслом. Да и не только это, на самом деле. Поговорим о каждом по отдельности.
Перформанс «Колено» состоял из трех историй. Первая – операция на колене Кильтер, вторая – медицинские хроники Первой мировой войны, третья – о молодых людях-инвалидах, чьи ноги выпрямляются по ходу перформанса. Уте обычно работает в жанре видео-дэнс перформанс, где видео является не только темпоральной основой, но и своеобразной декорацией, фоном. Видео к перформансу «Колено» смешивало кадры реальной операции на колене самой перформерки с медицинскими хрониками времён Первой мировой войны и Первой республики Украины. На этом фоне главным источником движения на сцене были молодые люди на инвалидных колясках, «живущие на согнутых ногах». Параллельно все участники ощупывали крупные, мясистые кости. Затем шло дэнс-соло Уте, катание в инвалидных колясках со столкновениями, но в результате с усилием им всем удаётся встать на свои ноги и распрямиться.
Все это вместе являло особую ритуальность, заменяющеюся раскрепощающим шоком. Ведь какой еще может быть визуализация места украинцев в этой войне, не более чем мяса, которое между Антантой и Тройственным союзом никак национально не идентифицировалось? Колени и инвалидность одного человека – часть единого безымянного тела безмолвствующей невидимой страны. Самоубийство Европы на этой войне – тоже общее, как и воссоединение участников в самом конце перформанса.
Вторая работа – «Голова для Дереша». Может возникнуть сколько угодно аналогий по отношению к женщине, чью голову и шею покрывают черной смесью, но почитатели сигарет Sobranie должны будут отреагировать первыми, вспомнив особую пачку этой марки – Russian black. Но есть условие – эта черная смесь ничто иное как лечебная грязь из Куяльника. Кстати, отдельно Уте рассказывала об акции с ребятами из объединения «Хлебзавод», когда на том же Куяльнике они стягивали круг из этой же пачки. А теперь свяжите у себя это в голове и попытайтесь не выдавить из себя истерический смешок по поводу оттенков «русского черного».
Последнее, что было показано – документация акции «Пиявки». На голову и шею Уте Кильтер помещают пиявок, вгрызающихся в тело и постепенно пьющих кровь. С одной стороны, если не уходить в дебри усложнения, останется вполне понятная и универсальная интерпретация: из нас пьют кровь. И это можно, как трафарет, подложить под что-угодно. С другой – эта работа была и есть самым отчетливым свидетельством влияния на художницу Венского акционизма. В культурном ландшафте Киева это выглядит особенно впечатляюще: город, который уже год без устали гримит ретроградствующими авангардными выставками, проектами, лекториями, конференциями и даже модными показами. Украинская столица во что бы то ни стало пытается вернуться к тому стилю, который Европа посредством Венской акционистской группы уже успешно преодолела, бодро похоронив старый добрый европейский авангард.
Теперь учитывая все это, представьте чем был приезд Уте Кильтер с украино-венским акционизмом в город плача Ярославны о своем «великом и прекрасном авангарде».
Оказалось, что в сорвавшемся и до конца не состоявшемся событии именно самого события – гораздо больше. Оно предоставляет куда более обширное пространство для всевозможных интерпретаций. И не только о «политичном в искусстве». Ведь так выбиваться из общего нарратива современной украинской арт-сцены как делает это Уте Кильтер – ничто иное как своеобразная мазохистская любовь к сложности. И эта любовь многое объясняет: и то, что она годами независимо создавала единственную в Украине передачу о современном искусстве «Ситуация УТА», и ее грандиозный 25-летний архив, вмещающий в себе 1200 часов видеодокументации акций, выставок и биеннале со всей Украины. К 2019 году фигура Кильтер превратилась в своеобразное спектакулярное пространство, которое независимо от всех делает свое дело – с упорством жертвенной истеричности. И такая последовательность – лучшая политика.
Автор: Анна Калугер
фото с обложки: Art History Discussion Club