Вспышка, зум и ugly fashion

О выставке “UPHA Made in Ukraine” в арт-пространстве АКТ, которую создали по материалам книги об украинской фотографии от издательства BOOKSHA.

20 июня на территории Арт-завод Платформа открылась фотовыставка объединения UPHA, или ukrainian photographic alternative/ украинская фото- альтернатива, основателями которой в свое время стали Миша Педан, Александр Ляпин, Костя Смолянинов и Роман Пятковка. Тогда, в 2010-ом, когда UPHA родилась как формация, она в первую очередь противопоставила себя госсообществу, “фотоспілкам”, функционирующим еще со времен глубокой советщины: если “спілка фотохудожників” работала в первую очередь на награды и звания, то для участников UPHA принять человека с “регалиями”, но без какой-либо выставочной/ проектной истории стало бессмысленным и невозможным.

Сегодня UPHA – это в районе двухсот современных фотографов, исследователей, кураторов. И, кажется, единственным “клейким веществом”, точкой сборки для них, ввиду целой палитры разнообразных эстетик, является демаркационная линия между подвижным, нацеленным на проект и процессуальность миром современных арт-ярмарок и статичным, скучным, слегка оцепеневшим миром “официальной фотографии”.

Фото: Паша Флореску

На счету UPHA немало выставочных проектов, как коллективных, так и персональных. Проект, разместившийся в стенах пространства АКТ, можно считать итогом почти десяти лет работы объединения: книга-альбом о современной украинской фотографии, на которую уже можно сделать предзаказ в BOOKSHA, насчитывает 680 страниц разнообразных тем, имен и подходов. На Арт-заводе Платформа решили, что они стоят того, чтобы сперва показать их аудитории в формате развернутой и местами даже интерактивной экспозиции. 

Поскольку имен и группировок действительно много, мы не ставим перед собой задачу детально рассмотреть каждого. Вместо этого “Антиквар” выбрал несколько тем, которые кажутся характерными, репитативными и знаковыми для настоящего времени. Попробуем по ним пройтись.

Наследники Терри Ричардсона

Со времен Терри Ричардсона, Юргена Теллера и Рена Ханга китчевые, нарочито небрежные, слегка отвратительные фото со вспышкой перестали быть для всех сюрпризом. Это – такой сочный андеграунд девяностых и нулевых, закономерная реакция на мир обложек с ретушью а-ля плавленый сырок, мир выхолощенного гламура; ugly fashion, который заставляет тебя проснуться, отряхнуться от пластмассы, поставить рядом визуально несочетаемое – словом, полностью окунуться в интонацию, которую лучше всего можно описать словом cringe. Для таких фото характерно соседство жирных спагетти и платья от кутюр, диско-шара и размазанной губной помады, мусора и разорванного белья, пакетов и драгоценных камней, “грязной” еды и дорогого мейка etc.

Фото: Паша Флореску

В общем-то, именно Ричардсону на заре нового века принадлежит тот знаменитый стиль съемки со вспышкой в лоб на белом фоне, который хорош был тем, что слыл абсолютно анти-эстетичным, “любительским”, – табу в мире профессиональной фотографии, – а значит, не использовался никем. Для многих украинских фотографов этот подход стал своеобразным кодом современности – оптикой, способной вскрыть и преломить многие темы. Есть и еще одна мысль по поводу того, почему сейчас, а не в 2000-е, это у нас так плотно прижилось (помимо пресловутого замедленного метаболизма): контраст между “гармоничным” и “уродливым”, несоответствие, которое они вырабатывают, хорошо ложится на контрасты, “качели” в нашей идентичности; на ветхий совок, который сочится сквозь отшлифованные пластиковые окна домов бизнес-класса.

Условными наследниками Ричардсона и ко в рамках выставки можно считать Марину Фролову с ее проектом UGLY PROJECT – NIKITA, исследующую гомосексуальность в провинциальной среде, Ярослава Солопа с “Холодной войной”, которая посвящена женщинам-мусульманкам, группу GORSAD и Мишу Бочкарева с BACKSTAGE SS/ 18.

Фото: Паша Флореску

Последний – вообще прецедент-пример в этом смысле. В своем проекте фотограф, публиковавшийся в Dazed & Confused, соединяет сюжеты, характерные позы и приемы фэшн-кампейнов с приметами жизни украинских военных. Таким образом и гибридная реальность, несостыковки которой мы привыкли сглаживать, и сам фотоформат, ставший мемом и “общим местом” для многих подражателей, вдруг предстают в ироничном свете. В то время как фото непростых подростков группы GORSAD или вызывающе молчаливые, укутанные женщины на фоне атрибутов свободного мира от Ярослава Солопа кажутся чересчур прямыми комплиментами Ричардсону.

Языческие мотивы и плач по дагерротипу

Работы из этой условной подгруппы, пожалуй, можно считать настоящим андеграундом в рамках самой выставки – их не в пример меньше, чем глэм-треша, обветшалого “совка”, проблемной идентичности под вспышкой, примет застройки/ декоммунизации и разрушенных участков во время АТО. Их объединяет относительное тяготение к сюжетам “вне времени”, а скорее даже – к атипичным, минующим социальные, политические конструкты корням “настоящего времени”; к сновидческим вспышкам и магическому реализму; к фантазии/ иллюзии в большей степени, чем к реальности. И, конечно, съемка в ч/б.

Фотохудожница Ирина Рузина (Ani Zur) представила серию под названием “Плодородие”, предмет которого – женское в коллективной памяти, женское в разрезе гендерных стереотипов. Ее фото – это такие графические фантазии, в которых послеродовые растяжки на животе становятся визуальной репликой корням тысячелетнего дерева, грудь, руки, тела и силуэты сплетаются, сливаясь в один архетипический комок. В MUDDY WATERS Роман Пятковка, в прошлом работавший театральным художником, накладывает текстуры и изображения друг на друга, создавая сюрреалистические полотна на тему времени и телесности. Богдан Гуляй в BARE NATURE и THE MORNING DEW сводит линии фигуры с минималистичным пейзажем, фактурой моря/ земли и линиями горизонта, представляя женское тело, да и эротику в целом, чем-то настолько же инфернальным и сильным, как энергия матушки-земли.

Фото: Паша Флореску

В целом стоит сказать, что в среде “постпост и метамета” такая фотография – носитель скорее тенденций модернизма, с его вниманием к вымыслу, внутреннему миру и внутреннему потоку образов, легкой асоциальностью и недоверием к “объективности”. Эстетический аспект здесь полностью стремится вытеснить политический или социальный. Это – своего рода хороший ретро-тон, на котором ваш взгляд может отдохнуть от китча и прямого света.

Ландшафт прошлого: ненависть или ностальгия?

Когда говорят “искусство невозможно вне политики”, обычно имеют в виду вот что: искусство невозможно без осмысления идеологического и мировоззренческого ландшафта, пейзажа мысли; вне реагирования на него. И поэтому образы, закрепившиеся в той или иной эпохе как “классика”, так связаны с энергиями определенного периода истории. Только неравнодушие к реалиям (вне стиля его воплощения) может вытолкнуть тебя в пространство “нетленки”. Только неравнодушие к локальным, живым приметам времени может способствовать обобщению, преодолению времени.

Фото: Паша Флореску

В украинской современной фотографии, как и во всем украинском контемпорари арте, есть несколько тем, проигнорировать которые означает оказаться за пределами поля художественного высказывания. И одна из таких тем, безусловно, – коммунистическое наследие. Экспозицию UPHA открывает фотоколлаж Анны Бекерской: здесь огромная, миссионерская голова Ленина окунается в безмятежное пространство волн-глыб и морщинистых ледников. К слову, Ленин среди морей – не самая аутентичная и не самая интересная из работ крымской художницы. Среди куда более “говорящих” коллажей, не ставших предметом выставки – пляжные дети с надувными кругами, розовыми воздушными пакетиками (вспоминается “Красота по-американски”) среди серых гаражных зданий (2017), отлитые Сталин, Ленин и Иисус, сидящие за рулем одной машины (2017), пейзажи ЮБК с пришпиленными арбузами и характерным пацанчиком в спортивках (2018) и т.д.

Бекерская рисует останки СССР как улики печальной антиутопии, все время сводит в рамках одного полотна “великий замысел” и “неприглядный результат” – как в интернет-картинках типа “ожидание vs реальность”. И тема действительно интересная, ведь, как известно, в основе любой антиутопии лежит утопия, не иначе.

Фото: Паша Флореску

Эта же грань размером в шаг, в приставку “анти”, чувствуются в Stasis Елены Булыгиной и “Украинских советских мозаиках” Жени Никифорова, ставшего соавтором книги Decommunized: Ukrainian Soviet Mosaics. В первом случае границу между мечтой и затасканным стандартом истончает спокойствие, монументальная красота советского претенциозного госинтерьера: широкие лестницы, красные стулья, белые колонны и просторные залы. Во втором случае кадр становится полем битвы конфликтующих идеологий: здесь ржавеющие остатки заборов, сооружений и памятников нелепо врезаются в горизонт, а те самые просторные залы школ и филармоний пылятся, утратив прежний блеск.

Фото: Паша Флореску

Мотив влияния советского прошлого, его стандартов или этических норм, так или иначе, прослеживается едва ли не во всех работах UPHA, пронизывая массу соседних тем – оккупацию Крыма, АТО, неблагополучное детство или бедность, беспощадную застройку и проблему неприятия обществом ЛГБТ-сообщества. Бескрайнее историческое море примет коммунизма/ социализма оказывается своеобразным заводом образов, шкатулкой, откуда можно вынуть для фотографий punctum – “укол”, невербальный смысл, сильно действующий на аудиторию вне конкретных информационных сообщений и преподносимых сюжетов (терминология Барта). Это говорит о том, что советская утопия – все еще один из самых сильных триггеров для украинского художника сегодня; участок прошлого, который мы по сей день не можем “переварить”.

Текст: Лена Мигашко