Материал из журнала “Антиквар” за апрель 2011 г.
Известный российский дилер, вице-президент Международной конфедерации антикваров рассказывает об исследовательских проектах галереи “Элизиум” и проблемах экспертного сообщества.
— Марина, галерея «Элизиум» — одна из самых старых в Москве. Расскажите, пожалуйста, о её деятельности.
— Галерея существует с 1997 г. Если сравнивать с возрастом галерей, которые есть в Париже и других крупных европейских городах, то это немного, но для России с её молодым рынком это приличный возраст. «Элизиум» имеет узкую специализацию, и мне кажется, это самое правильное решение. Ни одна галерея не может заниматься всем сразу. Мы уже давно выбрали своё направление — первая половина XX в. — и работаем только с ним. Это безумно интересное время, потрясающий взлёт фантазии, постоянные поиски, невероятно высокий уровень произведений. Органика, аналитическое искусство, конструктивизм, кубофутуризм составляют сегодня славу русского искусства. Если вы откроете любые европейское справочники по искусству XX в., то обязательно найдёте там Фалька, Матюшина, Ларионова с Гончаровой, Попову, Розанову, Эндеров.
Конечно, нам бы очень хотелось заниматься только первой третью столетия, как это было в самом начале, но, к сожалению, работ на рынке больше не становится. Поэтому приходится менять свой подход, хотя мы остаёмся верными своим авторам. Например, художники первого поколения объединения «Бубновый валет» создавали произведения до 1950–1960-х гг. Сейчас мы работаем с этими вещами, хотя я прекрасно помню, как в 1998-м нам приносили работы Сергея Судейкина американского периода — огромные цветные листы потрясающей красоты, и все говорили: да кому он нужен?
Наша деятельность делится на две части: чисто коммерческую и ту, которая является собственно галерейной работой: некоммерческие выставки, издание каталогов, книг. За время существования галереей было проведено более двух десятков выставок, сопровождаемых серьёзными каталогами, выпущен ряд уникальных изданий, например, каталог-резонне Роберта Фалька или 600-страничное исследование «Ларионов в России». Коммерческая и некоммерческая части пересекаются и поддерживают друг друга далеко не всегда. Но без второй составляющей галерее существовать трудно, потому что когда готовишь какую-то выставку, через твои руки проходят сотни произведений. К примеру, подготавливая одну из последних наших выставок, посвящённых художественному объединению «Общество станковистов», мы просмотрели около 2 тыс. вещей. Мы занимаемся поиском произведений, информации о художниках, нередко составлением их биографий — это целый исследовательский процесс. Ведь в истории искусства того времени до сих пор много недостаточно изученных, малопонятных, пропавших имён. На мой взгляд, только выполняя такую работу, можно себя позиционировать как галерея, которая действительно разбирается в том, что она делает.
— «Элизиум» много внимания уделяет графике…
— Да, это одна из особенностей нашей галереи, приоритетное направление, с которым мы успешно работаем. Я считаю, что в России графика недооценена. Ведь что называют графикой на Западе? Прежде всего, печатную продукцию, и ни в коем случае не работы акварелью, гуашью, карандашом, которые именуются «работами на бумаге». Их рассматривают как самостоятельные произведения искусства, и соответствующие специализированные аукционы уже давно проводят и Sotheby’s, и Christie’s, и Drouot. В прошлом году на самой крупной в мире антикварной ярмарке TEFAF в Маастрихте был специальный раздел работ на бумаге (участвовало ок. 30 галерей), в этом году он будет расширен. В России же многие художники-графики начала XX в. до сих пор не имели собственных выставок — например, хорошо известная и горячо нами любимая группа «13». Мало коллекционеров, которые владеют представительными подборками графических работ. А ведь зачастую многие художники того времени больше раскрывались именно в графике, как, скажем, члены петербургской группы «Круг». Или совершенно потрясающие вещи Якова Чернихова, который вообще не работал в масле.
Есть и другой аспект. Конечно, большинство коллекционеров хочет получить живописные работы тех же художников «Бубнового валета», но их просто нет на рынке, они осели в коллекциях, а если и появляются в продаже, то стоят миллионы. И главное, не найти работ высокого уровня. А в графике можно найти качественные, узнаваемые образцы, которые демонстрируют особенности стиля художника. Когда мы работаем с коллекционерами, нам хочется, чтобы создаваемая коллекция была прежде всего цельной. Поэтому, на мой взгляд, графика — это как раз одно из тех направлений, которое надо развивать.
— Случались ли какие-то необычные находки, открытия в процессе ваших исследований?
— Конечно. Вот, например, была потрясающая, немного сентиментальная история, когда мы готовили выставку Ольги Фёдоровны Амосовой-Бунак. Работы этой художницы практически исчезли. После её смерти в начале 1960-х её муж, известнейший академик-антрополог, именем которого назван институт, обратился в Союз художников с просьбой забрать у него бесплатно работы жены. Детей-наследников у них не было, а хранить работы дома В. В. Бунак возможности не имел. Однако никакого отклика он так и не дождался… И вот десятилетия спустя в каком-то старом сундуке в семье знакомых чудом обнаружились эти вещи. Мы начали исследовать их, изучать музейные фонды, искать публикации. Потом выяснилось, что в Петербурге живёт человек, физик по профессии, который когда-то случайно купил другую часть работ Амосовой-Бунак. Они так ему понравились, что он решил разобраться, что это за художница, и в итоге нашёл биографические данные, изображения её старых работ, выкупил архив фотографий. Оказалось, в Институте антропологии до сих пор висят произведения Ольги Фёдоровны, потому что она когда-то ездила с мужем в экспедиции. Когда работаешь над такими выставками, иногда приходится буквально идти по следу, почти как в детективе. Но это позволяет вернуть из небытия многих художников.
— Часто ли наследники без должного внимания относятся к работам своих родственников?
— Примеров сколько угодно. Иногда приходим в дом, а там картины стоят, прислонённые к батарее… Конечно, у людей бывают разные жизненные обстоятельства, но подчас удивляет непонимание или нежелание понять, что это — художественное наследие, о котором надо заботиться. Таких ответственных наследников как, например, Ольга Лабас (племянница художника Александра Лабаса) единицы.
— Запомнились ли вам какие-то особенные уникальные не только с художественной, но и с коммерческой точки зрения работы, которые проходили через вашу галерею?
— Да, например, несколько лет назад у нас был совместный проект с известнейшей западной галереей «Cazeau-Béraudière», в рамках которого на Российском антикварном салоне в Москве выставлялись великолепные работы Кандинского, Шагала, Николя де Сталя. Было в галерее и уникальное произведение Фернана Леже, где он изобразил Маяковского и Лилю Брик. Но самая коммерчески приятная и успешная ситуация, когда покупаешь одну работу, а на обороте оказывается другая, более ценная. Такая история произошла с довольно поздним натюрмортом Давида Штеренберга, на обороте которого оказался опять-таки портрет Лили Брик. Это настоящее открытие, от которого мурашки бегут по коже.
— Сейчас художников начала XX века, родившихся на территории Российской империи, нередко начинают делить на русских, украинских и т. д. Насколько это оправдано, на ваш взгляд?
— Я думаю, дело не в том, Украина это или Россия. Художники жили в другое время, и у них были другие взаимоотношения. Существовало несколько точек на карте — Москва, Санкт-Петербург, Париж, Мюнхен, Киев, где была сосредоточена художественная жизнь. И все эти точки были тесно связаны друг с другом, совсем не так, как сейчас. Париж? Да это близко! Например, Александра Экстер работала в Киеве, куда часто приезжал из Парижа Серж Фера, у неё учился Павел Челищев. Художники жили, тесно общаясь друг с другом.
Большую роль сыграло здесь само время — начало XX в., когда в психике человека произошли важные изменения. А художник всегда чувствует острее то, что происходит вокруг. Возникновение активного движения, машины, поезда, летающие аппараты… Дальше — война, которая оказала огромное влияние на всех людей искусства. Не каждый мог выдержать давление этого нового мира, поэтому был такой всеобщий всплеск. Европейские художники того времени были ближе друг к другу, чем мы сегодня при наличии Интернета, связи, самолётов.
— Зато теперь технические возможности позволяют более успешно развивать рынок искусства.
— Да, по крайне мере в Москве и Петербурге мы стремительно движемся вперёд. Вас удивит, но на сегодняшний день антикварные галереи Москвы технически более вооружены, чем те же парижские галереи. Это очень странно, но до сих пор, если нам нужно связаться с Парижем, то лучше это делать через факс. Уже сейчас понятно, что будущее — за Интернетом, а по прогнозам специалистов, к 2014 г. в любой точке земного шара появится Интернет беспроводной. Это существенно облегчает работу. Недавно, например, нам принесли одну вещь, купленную у старого коллекционера, живущего в Израиле. Мы с ним знакомы и, конечно, сразу же написали ему. Он мгновенно ответил и рассказал историю этой работы, которую невозможно найти ни в книгах, ни в Интернете. Кроме того, благодаря сегодняшним технологиям мы активно общаемся с периферией, из разных городов нам присылают предложения, вопросы, изображения, мы обмениваемся информацией.
— При участии галереи «Элизиум» был создан Интернет-проект ARTinvestment.ru. Расскажите подробнее об этом сайте.
— Это самый популярный среди галеристов и коллекционеров сайт по русскому искусству. Каждый день его посещает около 10 тыс. человек. Подписчики ARTinvestment.ru имеют возможность ознакомиться с историей аукционных продаж произведений русских художников. По состоянию на сегодняшний день на ARTinvestment.ru содержатся сведения о более чем 117 тыс. аукционных сделок. В базе данных — 6 тыс. художников, как мастеров первой величины, так и авторов, мало известных публике, чья жизнь и творчество в отдельные периоды были связаны с Россией. Подписчикам доступны подробные технические параметры аукционных лотов, фотографии работ, эстимейт и цена продажи, если такая информация была опубликована устроителем торгов. Это самая большая база данных по русским художникам в мире — больше, чем известный ресурс artprice.com. Здесь размещены научные биографии, результаты всех аукционных продаж в России и за рубежом (включая украинские торги), информация о том, как менялась стоимость работ того или иного художника с течением времени. Аналогичной базы нет ни у кого. Специалистами сайта разработаны индексы арт-рынка — не имеющий аналогов инструмент для анализа ценовой динамики на рынке произведений искусства, а также оценки доходности вложений в произведения отдельных художников. Для более чем 850 русских мастеров, работы которых пользуются наибольшим спросом и регулярно продаются на мировых аукционах, приводятся персональные инвестиционные индексы, на основании которых строятся рейтинги художников по доходности и по темпам ценового роста.
Кроме того, за несколько лет сайт удивительным образом превратился в место общения, обмена впечатлениями по всем вопросам искусства. Такого большого и активного форума (зарегистрировалось более 4,2 тыс. участников), наверное, нет ни у одного сайта по искусству. Кстати, по активности на форуме Украина занимает почётное второе место, сразу после России. Здесь же вы найдёте полную информацию о культурной жизни не только в России, но и за рубежом (где у сайта есть свои корреспонденты), много переводных статей, репортажей с выставок.
А ещё мы развиваем сейчас площадку, связанную с Интернет-аукционами. В марте проведём уже третий. Особенность состоит в том, что торги будут проводиться только в Интернете, но самое главное, что как и крупные аукционные дома, мы гарантируем подлинность произведений. И это не просто декларация: благодаря собственному экспертному совету (его состав опубликован на сайте) мы абсолютно уверены в том, что предлагается для продажи. Поэтому если вдруг выяснится, что наши эксперты ошиблись, мы готовы в течение пятилетнего гарантийного срока вернуть покупателю деньги.
— Галерея «Элизиум» входит в Международную конфедерацию антикваров и арт-дилеров, где вы занимаете должность вице-президента по вопросам экспертизы. Что это за организация?
— Конфедерация, на мой взгляд, — важная и необходимая общественная организация. Во всех странах мира антиквары объединены. Подобные объединения не приносят прямых коммерческих выгод. Наши бонусы — это возможность общаться, поддерживать друг друга, вместе решать возникающие вопросы. Антикварное сообщество России очень молодо, и мы находимся в сложном положении относительно других европейских стран, где антикварный рынок существует по несколько столетий, и уже давно разработаны нормы его функционирования. Нам же доводится всё проходить очень быстро. Но если мы объединены, нам проще преодолевать все трудности роста, которые абсолютно неизбежны.
Ещё один очень важный момент — Конфедерация специализирована. Я уже говорила, что являюсь сторонницей специализации и считаю, что один человек не может разбираться во всём. Поэтому в Конфедерации существует много направлений, много секций, и одна галерея может участвовать в работе только одной или максимум двух из них. Тем самым мы хотели добиться того, чтобы люди были специалистами. Если они высказывают своё мнение в какой-то области, то эта область должна быть у них приоритетной, связанной с тем, чем они постоянно занимаются. Это необходимо прежде всего для того, чтобы галерист мог определить подлинность попадающих к нему произведений. Ведь какие бы документы, экспертизы к ним ни прилагались, главную ответственность несёт тот, кто продаёт. То же самое касается и оценки произведений, которую галеристам приходится производить каждый день.
Поскольку члены Конфедерации хорошо знают рынок изнутри, чрезвычайно важно наше участие в разработке законов, непосредственно связанных с развитием антикварного рынка. И это происходит: сегодня чиновники запрашивают наше мнение. Все антиквары хотят, чтобы рынок был открытым, прозрачным, чтобы у людей, которые приходят к нам, не было впечатления, что от них пытаются что-то утаить. И мы заинтересованы в этом, это наш авторитет, репутация, которая нарабатывается годами, а то и десятилетиями. Ведь в отличие от экспертов, мы отвечаем деньгами за то, что продаём, и мы готовы нести ответственность.
— Вы начали говорить об экспертизе. В России возникла трудная ситуация в этой области…
— Исторически сложилось так, что всё искусство в СССР находилось в музеях, и не было понятия «антикварный рынок». Поэтому все специалисты также сосредоточились в музеях, хотя во всём мире ни один музейный сотрудник не может быть экспертом — это разные сферы деятельности. Кроме того, за рубежом по каждому художнику существует один или два признанных специалиста. Издаются книги, каталоги, семьи наследников создают фонды. Когда работа описана, её трудно подделать, хотя, конечно, это не означает, что на Западе нет подделок. Что касается экспертизы в России, то на самом деле те ужасы, о которых рассказывается в прессе, чаще всего преувеличены.
Недобросовестные журналисты из всего стремятся сделать сенсацию, и это очень вредит нашему рынку. Да, у нас существуют проблемы с экспертизой, но у нас есть и много хороших специалистов. В частности, при Конфедерации создан свой экспертный совет, куда вошли люди, выбранные тайным голосованием среди антикваров – членов Конфедерации. Если эксперт не набирал 75% голосов, его не включали в список. В итоге набралось около 30 наиболее уважаемых экспертов: это и музейные работники, и антиквары, и просто независимые специалисты. К вопросам экспертизы нужно подходить очень аккуратно. Если вы возьмёте каталог самого первого русского аукциона Sotheby’s 1987 г., то увидите, что их эксперты ошиблись с атрибуцией в половине случаев. Они никого не хотели обмануть, но нужно помнить, что осмысление истории искусства XX в. приходит только сейчас.
Правило нашей галереи — продавать только те вещи, в которых мы абсолютно уверены. А что касается ошибок экспертов, то было бы идеально, если бы в таких случаях была предусмотрена страховка. Но, к сожалению, этого не существует нигде в мире.