Материал из журнала “Антиквар” #90: "Казацкая эпоха. Традиции и артефакты"
Трудно найти человека, которому была бы неизвестна картина Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Если кто‑то и не видел знаменитый холст, то уж слышал о нём непременно. А вот как рождался этот шедевр, знают немногие.
В 1872 г., после знакомства с С. И. Мамонтовым, Илья Репин стал активным участником Абрамцевского кружка. Каждое лето в подмосковной усадьбе Саввы Ивановича гостили художники, писатели, артисты, друзья и родственники мецената. Днём занимались своими делами, а вечерами собирались вместе, читали вслух, пели, разыгрывали театральные сцены, обсуждали научные статьи, спорили об искусстве и политике.
Репин называл Абрамцево лучшей в мире дачей. Здесь им были созданы замечательные пейзажи, портреты, жанровые произведения и именно здесь зародился замысел «Запорожцев»…
Х., м. 174 × 265 cм. Харьковский художественный музей
В то лето у Мамонтовых много говорили об Украине, казаках и их легендарном послании султану. «Мне тогда указал на это письмо Мстислав Прахов. Хотя оно с детства было знакомо мне. В Малороссии у каждого пономаря есть список этого апокрифа. И когда соберутся гости у „батюшки“, письмо часто читается вслух подгулявшей компании», — вспоминал Илья Ефимович в одном из своих писем.
Идея создания большого полотна на тему запорожской вольницы чрезвычайно увлекла художника. Первый карандашный набросок «Запорожцев» подписан им: «Абрамцево. 26 июля 1878 г.».
Углубляясь в историю украинского казачества, в те годы почти неизвестную, Репин всё больше влюблялся в запорожцев. Но материалов для картины не хватало, и в 1880 г. Илья Ефимович совершает поездку по Украине, маршрут которой был разработан историком Николаем Ивановичем Костомаровым.
Бумага, графитный карандаш.
Государственная Третьяковская галерея
Путь к местам, связанным с историей Сечи, пролегал через Качановку — имение Василия Тарновского, ревностного собирателя, знатока и ценителя украинской старины. Свою коллекцию Василий Васильевич-младший собирал на протяжении 40 лет — неустанно искал, ездил по бездорожью, участвовал вместе с Дмитрием Ивановичем Яворницким в экспедициях и раскопках, вёл переписку с историками и коллекционерами, покупал на аукционах…
Задавшись первоначально целью собрать возможно более полную коллекцию украинских древностей, Тарновский вскоре понял, что выполнение подобной задачи не под силу частному лицу и сосредоточил внимание на Левобережной Украине.
В его музее, завещанном в 1897 г. Черниговскому земству, кроме прочего хранилось уникальное на то время «казацкое собрание», куда входили сабли и пистолеты, пушки и музыкальные инструменты, «люльки», пороховницы, чернильницы, подлинные предметы одежды…
В Качановке Репин тщательно зарисовывал копья, замки огнестрельного оружия, казацкие пушки. Его удивляло разнообразие вооружения запорожцев, использовавших мортиры и мортирки, пушки-гаубицы, самопальные пистоли, сабли, клинки, кинжалы, луки. В распоряжении казаков было самое передовое оружие, отобранное у тех, с кем они воевали, но предпочитали запорожцы всё‑таки саблю.
На альбомных рисунках, выполненных в Качановке, есть несколько примечательных вещей. Например, поясная медная чернильница и печать на грамоте графа Разумовского. Они могли пригодиться для задуманной картины…
На ещё одном листе — с авторской надписью: «поясъ Остряницы» изображён фрагмент старинного казацкого пояса с металлическими накладками и бахромой. Его владелец — Яков Стефан Искра-Остряница (Острянин) был гетманом Войска Запорожского Низового и предводителем казацко-крестьянского восстания против польской шляхты в апреле-августе 1638 г. История этого восстания, изложенная в дневниках Симона Окольского (полкового пастора, который сопровождал коронного гетмана Николая Потоцкого в двух походах против запорожцев), легла в основу повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба».
Сведения о судьбе самого Остряницы довольно противоречивы. По одной из устных версий, после сражения у Голтвы он удалился в Канев на богомолье, где был схвачен поляками, доставлен в Варшаву и колесован в 1638 г. По другой версии, тоже устной, не видя другого способа избежать подчинения противнику, отошёл в июне 1638 г. с тысячным отрядом казаков на Слобожанщину и стал служить русскому царю, защищая южную границу Московии от татар. Местом поселения запорожцев был определён Чугуев (родина Репина!), с условием постройки там нового деревянного острога, что и было сделано к началу 1639 г. Ещё через два года Остряница погибает от рук поселян, которые восстали против притеснений казацкой старшины, а затем «ушли откуда пришли».
Из поездки по Украине Репин привёз множество этюдов, набросков, зарисовок. Но чем дальше, тем яснее он понимал, что в работе над картиной ему нужен советчик, человек, хорошо знающий запорожское казачество. Обычно в роли такого безотказного советчика выступал Владимир Васильевич Стасов, но он не был знатоком Украины, да и не очень одобрял затею художника.
В 1887 г. состоялось знакомство Репина с профессором Дмитрием Яворницким (Эварницким), специалистом по истории Запорожской Сечи. Он стал охотно помогать художнику — доставал нужные книги, документы, рассказывал о запорожцах, а кроме того предоставил в пользование свою коллекцию украинских древностей.
Чтобы собрать материал для картины, Репин ещё дважды ездил на юг России (1888) и на Кубань (1890). Общение с потомками запорожцев обогащало и вдохновляло его, помогало вживаться в далёкий XVII век. Художник возвращался из путешествий с десятками альбомов, которые были заполнены изображениями предметов и людей, наиболее соответствующих его замыслу.
Один из таких альбомов, появившийся во время первой поездки по Украине, был подарен Ильёй Ефимовичем Яворницкому в знак благодарности за помощь. Некоторое время раритет хранился в Днепропетровском историческом музее, а в 1948 г. был передан в Киевский музей русского искусства.
В период работы над «Запорожцами» Репин выполнил сотни рисунков. Видевший эти произведения К. И. Чуковский писал: «…Мне чудилось, что в них даже штрих украинский: мягкий, музыкальный, лиричный. И по своему мастерству, по своей пластике, по своей выразительности они показались мне гораздо выше самих „Запорожцев“». Репин, действительно, превосходно владел карандашом и пером. В большинстве его рисунков проявились техническое мастерство и наблюдательность художника.
Бумага, графитный карандаш. КНМРИ
Но существует особый род зарисовок, которые имеют вспомогательное значение и делаются исключительно для себя. Они не предназначены для зрителей, однако всегда интересны для исследователей. В этих «рабочих» этюдах и набросках весь огромный труд художника — от первой мысли о картине до последнего удара кистью. Ценность подобных зарисовок возрастает ещё и потому, что многие запечатлённые Репиным памятники украинской старины были утрачены в годы войны.
Наталья Агеева, ведущий научный сотрудник Национального музея “Киевская картинная галерея”