О том, как создавались искренние, ярко национальные произведения Ивана-Валентина Задорожного (1921–1988), рассказывает его вдова Надежда Задорожная.
№ 7-8 (97) Июль-Август 2016
О том, как создавались искренние, ярко национальные произведения Ивана-Валентина Задорожного (1921–1988), рассказывает его вдова Надежда Задорожная.
Фрагмент витража «Наша песня, наша слава» в ДК завода «Дормаш» (ныне «Кредмаш»), Кременчуг. 1970–1971. Литое стекло, цемент, металл
— К началу 1960 -х Валентин Феодосиевич был известен как художник-станковист и плакатист. Его картина «Они бессмертны» получила серебряную медаль на Всесоюзном фестивале молодёжи и студентов в Варшаве, в 1960-м он удостоился звания «заслуженный деятель искусств УССР». Но вскоре стиль художника резко меняется, и то, что он создаёт, стремятся скрыть от публики. Почему так произошло?
— После написания картины «На месте прошедших боёв» («Мои земляки») и её экспонирования в московском Манеже, мужа причислили к националистам, назвали формалистом и последователем бойчукистов. Вышло официальное постановление не брать Задорожного на работу и не принимать его полотна на выставки. С тех пор выставок и не было, за исключением групповой, которая за несколько лет объездила всю Восточную Европу — там была представлена его «Роксолана». И только спустя три года после смерти Валентина в Государственном музее украинского изобразительного искусства состоялась его первая персональная выставка…
Семья. 1974. Х., темпера. Частное собрание
— Вероятно, и работы Задорожного не закупались?
— Здесь — нет. Могли купить в Москве, если Валентину удавалось передать их поездом, или если из Москвы приезжала комиссия. В этом случае он приносил работы на смотр. Иногда они нравились, иногда откровенно освистывались, как это в конце 70-х произошло с «Марусей Чурай». А ведь нужно было за что -то жить, покупать холсты, кисти, краски… Ненадолго мужу удалось устроиться членом редколлегии журнала «Украина», а в 1965 -м ему предложили должность заместителя главы монументальной секции. После того, как пошли заказы на работы в архитектуре, претензий к стилистике его произведений стало меньше, ведь монументальное искусство требовало и обобщения, и декоративности, за которые его так ругали раньше. Живописью в эти годы он занимался исключительно «для себя», полотна хранил в комнате, служившей ему мастерской.
— Картина «Мои земляки» стала результатом четырёхлетней работы. Вы помните, как она создавалась?
— В 1961 -м Валентин поехал на этюды в Щучинку. Он рисовал там колхозников, а пока они позировали, я расспрашивала об их жизни. Эти рассказы настолько взволновали Валентина, что по возвращении в Киев он взялся за создание большой картины, которая синтезировала его впечатления от увиденного и услышанного… Общение с этими людьми стало для него открытием и откровением. Истории их трудной жизни оказались понятны и близки ему, ведь после смерти отца Валентин фактически был беспризорным — жил на улице, зимой ночевал в каких-то складских помещениях, пока его не взяло на попечительство общество «Друзья детей». С тринадцати лет он уже зарабатывал себе на жизнь…
В его картине есть настоящее возвеличение простого человека, а не «дежурное» прославление героя соцтруда, в ней — мощь народа, осознание кровного родства с этими людьми и этой землёй. Поэтому Задорожный и получил клеймо «националист». Многим не понравилась не только картина, но и то, что после её написания Валентин перешёл на украинский язык и выступил на украинском на пленуме Союза художников. Все говорили, что он сошёл с ума, призывали одуматься… А чуть позже в круг его общения вошли активисты из киевского Клуба творческой молодёжи — Алла Горская, Людмила Семыкина и Виктор Зарецкий…
Мои земляки. 1963–1965. Х., м., темпера. 178 × 420 см. Днепропетровский художественный музей
— То есть картина во всех смыслах стала знаковой для художника?
— Да. Работа над ней привела к глубокому пониманию народной жизни, задала направление его художественных поисков. А рассказы крестьянок о том, как они во время войны ходили по лесам, разыскивая своих мужей, намного позже — в 1985 -м — легли в основу картины «Солдатские матери».
— Правда ли, что Валентин Феодосиевич уничтожил свои ранние соцреалистические работы? Это был акт отречения?
— После того, как появились этапные картины «Садам цвести» («Слепой»), «Бабушка Нила», «Мои земляки», муж действительно вынес на свалку много натурных этюдов и эскизов 1950 -х, хранившихся в мастерской. В своё время он пытался нащупать в них оригинальный художественный язык, но потом эти работы стали его «связывать». Валентину нужно было освободиться от них, чтобы не тянуло назад к соцреализму. Но это вовсе не было демонстративным актом сожжения, как сейчас пишут. В первую очередь, он уничтожил менее удачные версии своих работ — например, картины «Слепой». Некоторые самые лучшие этюды мне удалось отвоевать, но в целом ранних реалистических произведений осталось очень мало.
— В произведениях 1970–1980 -х отчётливо прослеживается связь с народной традицией, в частности, с народной картиной и иконой на стекле. Что это было — увлечение или осознанное обращение к истокам?
— Всё складывалось одно к одному. Его любовь к украинской культуре начала проявляться гораздо раньше. В институте Валентин копировал иконы, в том числе народные, а украиноязычным стал после знакомства со мной. Когда в 1961 -м я ему позировала, всё время читала украинские стихи, пела песни, рассказывала народные сказки. Ему всё это так нравилось, что он просил меня рассказывать ещё и ещё. Уже позже Валентин зачитывался книгами о древних славянах, и это помогло ему в работе над оформлением гостиницы «Лыбедь»…
Садам цвести (Слепой). 1970. Х., м. 139 × 165 см. Частное собрание
Он очень любил Марию Примаченко. Когда -то вместе с коллегами поехал поздравлять её с днём рождения, а потом и сам стал навещать художницу. Всегда приезжал к ней с подарками — карандашами, красками, бумагой для рисования…
— Но под влияние её стиля всё же не попал…
— Да, потому что он искал свой собственный путь и собственный художественный язык. Единственное, в 1988 году он посвятил Марии Примаченко и Александру Ганже картину, которая воспринимается как гимн народному творчеству…
Насчёт влияний добавлю, что Валентин интересовался тенденциями в мировом искусстве, выписывал иностранные художественные журналы, но, по его же словам, «вырос сам из себя».
— Первым произведением Задорожного в архитектуре стал витраж 1969 года в Киевском университете имени Т. Г. Шевченко. Насколько сложным оказалось выполнение этой работы, ведь она должна была появиться на месте витража Аллы Горской?
— Уничтожение того витража потрясло Валентина. И когда ему предложили сделать вместо него новый, он отказался, видя в этом подвох. А потом к нему пришли Горская с Зарецким и стали уговаривать взять заказ, чтобы его не отдали кому -то «чужому». Он отнекивался, говорил, что никогда раньше не делал витражей, но, в конце концов, согласился. Правда, каждую из трёх частей нового витража заказали разным художникам — Василию Перевальскому, Фёдору Глущуку и Валентину. В итоге получилось не очень интересно, поскольку не было стилистического единства.
Оформление зала «Братина» в гостинице «Лыбедь». 1976–1982
— Следующий монументальный проект — во Дворце культуры завода «Дормаш» в Кременчуге — он выполнял уже самостоятельно. Результат оказался гораздо более удачным, объект даже выдвигался на Шевченковскую премию…
— В 1970–1972 годах Валентин сделал там витраж «Наша песня — наша слава», цементный рельеф «Свадебное празднество», декоративную решётку из алюминия и мозаику. Центральное место, конечно же, занимает витраж. В отличие от киевского, он выполнен из литого стекла, сквозь которое свет преломляется совершенно иначе. Работа, которая поражала своими размерами — 150 м2, игрой фактур и свето-цветовыми эффектами, всем очень понравилась: были благодарственные письма, секретарь горсовета даже предлагал Валентину переехать в Кременчуг, обещал обеспечить заказами. А в 1974 -м творческую группу, куда кроме мужа входили архитектор и инженеры, выдвинули на Шевченковскую премию. Однако в ходе рассмотрения документов «всплыло» давнишнее обвинение против одного из членов коллектива, и потому в премии отказали.
— Но очень скоро другая монументальная работа Задорожного — в селе Калита Броварского района — была отмечена премией Совета министров СССР.
— В 1972–1974 годах Валентин выполнил в сельском доме культуры витраж «Ожерелье» и роспись «Калиновая дудочка», в зале бракосочетаний — мозаику «Ой ти, зіронька, ти вечірняя», а в экстерьере — цементный рельеф «Лепестки» и четыре декоративные цементные стелы. Здесь его увлечение народной песней проявилось в полную силу: каждый мотив очерчен контурной линией, на которую ложатся соответствующие сюжету надписи-цитаты. Валентину хотелось использовать в витраже необыкновенные цвета, поэтому он объездил все стеклозаводы Житомирской области, узнавал, где могут выполнить такую работу, но кроме бутылочного стекла ему ничего предложить не могли. Тогда он стал консультироваться у технологов, расспрашивать их, как получить синий, красный, розовый цвета, а потом собрал на одном из заводов людей и начал экспериментировать с красителями, добиваясь нужного оттенка. Всё, за что он брался, получалось. И абсолютно всё — от замысла и подготовки материала до монтажа в архитектуре — он делал сам. Валентин был многогранным художником: его увлекали резьба по дереву, гобелен, керамика, живопись, витраж…
Народные художники Украины М. Примаченко и А. Ганжа. 1988. Частное собрание
— И эта универсальность в полной мере проявилась в оформлении залов гостиницы «Лыбедь». В чём специфика этой работы, и какова её судьба?
— Этот проект — пример комплексной работы художника в сфере монументально-декоративного и декоративно-прикладного искусства. Ведь помимо гобелена, витража и энкаустики Валентин разработал орнаментальный рисунок для мебели, сделал эскизы для деревянных резных светильников и керамической посуды, которую изготовили на Васильковском майоликовом заводе. Зал ресторана «Братина» он предложил оформить скульптурными изображениями славянских богов. Худсовет Союза художников не хотел утверждать «поганских идолов», но директору гостиницы замысел понравился. Он видел, какое впечатление произвёл этот зал на гостей из Польши, в какой восторг пришла кипрская делегация, и поэтому на заседании «наивысшей комиссии» (а по этому объекту их было 27) смог отстоять идею художника. Всего Валентин сделал 19 скульптур из красного дерева. Резать их помогали мастера из художественного комбината, а в росписи участвовала вся наша семья.
В 1995 году, когда намечалась большая выставка произведений Задорожного на присуждение ему Шевченковской премии, я пошла в гостиницу, чтобы взять гобелен «Кий» и энкаустику «Гимн солнцу». С ужасом увидела, что ни скульптуры, ни гобелена, ни энкаустики уже нет. Начала расспрашивать у директора и персонала и с большим трудом выяснила, что одну скульптуру отдали мяснику (она ведь была сделана из твёрдой породы дерева и потому очень «подходила» для рубки мяса), а остальные просто выбросили на свалку возле пивзавода на улице Фрунзе. Исчезла часть гобеленового триптиха «Кий», а энкаустику один из сотрудников гостиницы спрятал, чтобы продать и оплатить обучение ребёнка. Благодаря художникам-монументалистам Николаю Малышко, Григорию Кореню и Виктору Григорову, мне удалось перевезти уцелевшие работы в Киево-Могилянскую академию. Вскоре в главном академическом корпусе была открыта выставка работ Задорожного, и туда стали водить всех новичков после «посвящения в студенты». А в 2002 году Вячеслав Брюховецкий, тогдашний ректор Академии, распорядился выделить для постоянной экспозиции комнату в корпусе на Ильинской…
В. Задорожный в мастерской с картиной «Петро Могила». На заднем плане работы «Максим Березовский» и «Мамай». Фото 1988 г.
— В чём художник видел свою главную задачу?
— Он всегда стремился сделать свои произведения понятными и близкими людям и говорил, что самая важная для него цель — вывести украинское искусство на мировой уровень.