«Геммы малы, признаю, но они побеждают столетья!»: об уникальном искусстве глиптики

Матеріал із журналу “Антиквар” #106: “Портал часу. Музей історичного костюма та стилю”

Искусство миниатюрной резьбы на драгоценных и полудрагоценных камнях (глиптика) восходит ко временам глубокой древности. Наиболее ранняя разновидность гемм — инталии (от итал. intagliare — резать внутрь, гравировать) были известны ещё в древнеегипетской и шумеро-ассирийской культурах в IV тыс. до н. э. Углублённые зеркально перевёрнутые изображения, вырезанные на одноцветных камнях, имели сугубо практическое назначение: их оттиск заменял подпись и подтверждал принадлежность вещи определённому лицу. Инталиями запечатывали письма, документы, ларцы, двери домов и гробниц, сосуды с пищей и вином. Такая их функция сохранялась и в Древней Греции.

Геммы с барельефными изображениями — камеи (от итал. cammeo — резной камень) с момента возникновения рассматривались как предметы роскоши. В отличие от инталий, их делали на полихромных многослойных камнях, чаще всего на разновидности полосчатого халцедона — сардониксе. Вырезали камеи с помощью медных вращающихся колёсиков, в качестве абразивных материалов применяли «наксосский камень», порошок корунда или алмазную пыль, а для окончательной шлифовки — порошок гематита с оливковым маслом. Мастер при этом работал почти вслепую, так как порошок абразива закрывал рисунок.

Сюжеты античных гемм весьма разнообразны. В них нашли отражение буквально все стороны жизни древнего мира: религия, театр, литература, политика, быт. Изображение рождалось медленно: на создание одной камеи уходили месяцы, а то и годы. Объёмная форма выявлялась резчиком не только с помощью собственно рельефа, но и благодаря умелому использованию контрастов цветовых слоёв сардоникса. Колористические возможности камней позволяли воспроизводить на них прославленные картины и статуи. Недаром камеи называют «живописью в камне».

В античную эпоху их собрания превращались в своеобразные галереи миниатюрных «репродукций» произведений искусства. Среди древних коллекций наиболее известна дактилиотека (хранилище перстней) понтийского царя Митридата VI Евпатора. В наше время изображения на резных камнях помогают реконструировать утраченные работы античных живописцев и скульпторов.

Камеи появились в конце IV — начале III в. до н. э. При александрийском дворе Птолемеев греческие мастера создали самые знаменитые геммы древности: «Чашу Фарнезе», «Кубок Птолемея» и, конечно же, «Камею Гонзага», которая считается непревзойдённым шедевром глиптики.

Документально её историю можно проследить с 1542 года, когда камея впервые упоминается в посмертном списке личных вещей мантуанской герцогини Изабеллы д’Эсте, супруги Франческо II Гонзага (отсюда и название — «Камея Гонзага»). Потом она неоднократно меняла владельцев, пока в 1814 году не была подарена первой женой Наполеона Жозефиной Богарне русскому императору Александру I. С тех пор камея хранится в Государственном Эрмитаже.

«Камея Гонзага» — одна из самых крупных гемм: её размеры составляют 15,7 × 11,8 × 3 см. В отличие от большинства других, на ней изображён не один, а два профиля. Эллинистические правители Египта Птолемей II Филадельф c женой и одновременно сестрой Арсиноей (такая идентификация признана наиболее вероятной) представлены идеализированно, подобно богам греческого пантеона. Камея покоряет мягкой нюансировкой, виртуозным исполнением резьбы, тонкостью колористического решения. Это произведение открывает ряд династических камей Птолемеев, хранящихся в Эрмитаже.

С падением в 30 г. до н. э. последней эллинистической державы — царства Птолемеев — многие александрийские мастера переехали в новую столицу мира — Рим, где глиптика вновь переживает пору расцвета. Здесь продолжилось создание династических камей, темой которых становится триумф обожествлённых императоров. Большие резные камни напоминают теперь картины со сложным символическим подтекстом.

К наиболее выдающимся знатоки относят сходные между собой «Камею Августа» и самую большую камею в мире, известную как «Гемма Тиберия» (30‑е гг. н. э.; 31 × 26 см; Париж, Кабинет медалей). Наполеон I назвал это уникальное произведение «Великой камеей Франции» и поместил его в рос­кошную позолоченную оправу. Изображение вырезано в пяти­слойном сардониксе во времена правления императора Тиберия, предположительно сыновьями выдающегося резчика Диоскурида, чьи работы особо ценились в древности.

С ювелирной точностью на гемме размещено более 20 фигур, скомпонованных в три горизонтальных регистра. В центре на троне Тиберий с Ливией, перед ними Германик в доспехах полководца и его мать Антония. Вверху в центре среди богов император Август с жезлом в руке в окружении умерших членов императорской семьи. Внизу побеждённые германские и дакские воины с женщинами и детьми. За две тысячи лет «Камея Тиберия» пережила бурную историю: её дважды похищали, дарили, продавали, она три раза покидала Париж и возвращалась, пока окончательно не осела в коллекции Кабинета медалей.

«Камея Августа» из двухслойного оникса (10–20‑е гг. н. э.; 19,05 × 22,86 см; Вена, Музей истории искусств) приписывается Диоскуриду. Композиция разделена на два регистра. Подлинные события переплетены здесь с легендарными. В центре изображён император Август, над головой которого богиня Виктория держит лавровый венок. Относительно других персонажей мнения исследователей расходятся: одни видят в них римских богов, другие — реальных исторических личностей из окружения правителя. Крупные камеи, подобные этим, не предназначались для ношения, а служили вотивными предметами.

Во времена Античности камеи были преимущественно принадлежностью женского туалета. Ими украшали броши, медальоны, перстни и ожерелья. Разновидность камня и характер изображения нередко были достаточно красноречивыми. Если молодая женщина надевала камею с изображением танцующего Эрота, это расценивалось как желание пофлиртовать. Парное изображение Амура и Психеи толковалось как символ верной любви и размещалось обычно на свадебных геммах. Прозерпину, похищенную Аидом, можно было увидеть на траурных чёрных геммах.

Голубой аквамарин подсказывал резчику морские сюжеты, на лиловом аметисте, якобы предохраняющем от опьянения, изображали бога виноделия Диониса. Кроме того, на резные камни распространялась вера в таинственную силу самоцветов, поэтому многие камеи служили ещё и амулетами. Считалось, что гемма из молочно­белого халцедона прибавит кормящей матери молока, а камея из агата с красными прожилками способна остановить кровотечение. Иногда на геммы наносили надписи и заклинания: на камнях из кровавой яшмы, которые, кстати, были отличительными знаками юристов и судей, часто изображали голову Медузы Горгоны, а с обратной стороны делали надписи, будто бы отпугивающие недуги.

С установлением христианства традиции глиптики почти угасли. Резные камни во многом утратили свой сюжетно­символический характер. Появилась новая тенденция: древние геммы приводили в соответствие с христианской верой, вырезая на них подходящие надписи и эмблемы.

Античные камеи использовали в основном в качестве декоративных элементов в отделке церковной утвари, окладов Евангелий, ларцов, мебели, облачений священников. Знатные люди носили их как застёжки-фибулы, а перстень с резным изображением на руке средневекового иерарха был, в первую очередь, украшением, а уже во вторую идентифицирующей печатью.

Редким образцом собственно средневековой резьбы по камню является византийская камея XII века в оправе XV века из коллекции Музея исторических драгоценностей Украины (МИДУ), ранее принадлежавшая супругам Ханенко. Она вырезана из гагата (чёрной яшмы) и имеет вид образка круглой формы с погрудным изображением Богородицы. По уровню исполнения эта камея значительно уступает античным памятникам.

Прежний смысл вернули камеям антиквары­гуманисты, которые стали активно собирать и изучать их. Старинные геммы были источником вдохновения художников Ренессанса, их воспевали поэты. В те времена начался новый расцвет камнерезного искусства в Италии, давший затем мощный импульс развитию глиптики в Англии, Австрии, Германии, Франции.

Изготовлением камей занимались такие прославленные скульпторы, как Донателло и Бенвенуто Челлини. Безвестные и именитые авторы нередко обращались к классическим сюжетам, а их мастерство порой было так же высоко, как у резчиков древности. Иногда это вводит в заблуждение экспертов, которые сомневаются, как датировать отдельные образцы — началом нашей эры или поздним Средневековьем (тем более, что древние камеи начали подделывать и имитировать с XVI века, а в XVIII столетии это приобрело особый размах).

В XV веке ценителями гемм были Лоренцо Медичи и папа Павел II. Последний так страстно увлёкся ими, что обещал капитулу аббатства Сен-Сернен в Тулузе выстроить мост через реку за право обладать «Камеей Августа», но сделка так и не состоялась. Крупнейшими собирателями XVII века были англичанин Томас Говард (Хауард), 21‑й граф Эрандел и Питер Пауль Рубенс. Знаменитый фламандский живописец имел коллекцию, сопоставимую с королевскими собраниями. Его неизменно характеризовали как «опытнейшего знатока всех древностей, но прежде всего камей». В XVIII веке славился Кабинет гемм герцога Мальборо, ставшего покровителем камнерезного искусства в Англии.

Новую волну интереса к камеям вызвали раскопки в Помпеях и Геркулануме, где их находили в превосходной сохранности в засыпанных вулканическим пеплом виллах. Гёте, побывавший в Италии и купивший там коллекцию слепков с лучших античных гемм, говорил, что это самое ценное из всего, что можно увезти из Рима.

Параллельно начинается серьёзное изучение искусства глиптики. В середине XVIII столетия французский коллекционер Ж.‑П. Мариетт издаёт «Трактат о резных камнях», немецкий историк искусства И. И. Винкельман составляет «Каталог гемм покойного барона фон Штоша». Один за другим появляются каталоги всех европейских Кабинетов гемм.

Немецкий коллекционер Ф. Д. Липперт разработал собственный рецепт массы для получения отпечатков камей и выпустил «Дактилиотеку», имевшую вид увесистых книжных томов с ящичками, где хранились слепки. Своё собрание он снабдил подробным описанием, указал аналоги и местонахождение оригиналов. Один из томов «Дактилиотеки» Липперта хранится в Национальном музее истории Украины (НМИУ).

Очень скоро коллекционирование резных камней вошло в моду. Интерес к ним был обусловлен не только художественной стороной, но и тем, что камеи представляли своего рода наглядные пособия по мифологии и истории. «Это неисчерпаемый источник всяких познаний», — писала Екатерина II своему доверенному лицу Ф. М. Гримму. Императрица начала коллекционировать камеи в 1760‑х годах, а спустя десять лет её увлечение переросло в настоящую «камейную болезнь», как в шутку говорила сама Екатерина.

Она скупала камеи в Европе целыми собраниями и поштучно. Её послы и дипломаты непрестанно занимались поиском новых образцов. Коллекции Л. Наттера, де Бретейля, А. Р. Менгса, директора Дрезденской Академии художеств Ж.‑Б. Казановы и особенно герцога Орлеанского вместе с единичными приобретениями, подношениями и современными заказными работами составили огромное собрание. Если при Петре I число гемм едва превышало сотню, то к концу царствования Екатерины II в Эрмитаже их насчитывалось уже свыше десяти тысяч.

За год до смерти императрица с гордостью напишет: «Все собрания Европы, по сравнению с нашим, представляют лишь детские затеи!»
Почитателем и страстным популяризатором античного искусства и в частности резных камней был английский керамист Джозайя Веджвуд. Он отреагировал на камейную моду воспроизведением в керамике сюжетов древних гемм. После того, как в 1774 году Веджвуд впервые украсил пласты голубой яшмовой массы белыми барельефами, подобные изделия выпускались на его мануфактуре в широком ассортименте — от плакеток для мебели до вставок в кольца, серьги, браслеты, шкатулки и пудреницы. Одной из самых знаменитых плакеток Ведж­вуда является «Свадьба Амура и Психеи» (первый выпуск в 1778 г.), повторяющая знаменитую античную камею из сардоникса работы Трифона (Бостон, Музей изящных искусств).

С новой силой любовь к геммам вспыхнула в эпоху классицизма и ампира. Во Франции интерес к камеям совпал с приходом к власти Наполеона Бонапарта, для которого маленькие резные камни служили символом великих империй. Не случайно он провозгласил себя императором, а корона, возложенная на его голову в 1804 году, была украшена камеями. В 1805‑м Наполеон основал в Париже школу резьбы по камню.

Другие члены семьи императора тоже любили украшения с камеями. Его сёстры с удовольствием носили тиары с камеями; у Жозефины Богарне была вырезанная из большой раковины тиара с мифологическими сценами, которую позже оправили в золото; Мария-Луиза Австрийская, вторая жена Наполеона, получила комплект, включавший 24 камеи из коллекции французских королей. Кстати, в этот период камеи из ракушек, гораздо более дешёвых и лёгких в обработке, среди широкой публики были популярнее камей из традиционных твёрдых ценных камней, хотя и считались менее престижными.

Женские профили, вырезанные на раковинах нежных кремово­розовых оттенков, стали самым распространённым мотивом украшений XIX века. Их носили в виде медальонов на чёрной бархатной ленточке, в серьгах, на поясах, гребнях, в ожерельях, браслетах и диадемах. Эту моду поддерживала и Жозефина, у которой было множество не только старинных, но и современных итальянских камей.

Не обошли своим вниманием камеи и британские дамы. Тон здесь, как и во всём остальном, задавала королева Виктория. Примечательно, что именно камеей с двумя профильными изображениями — самой королевы и принца Альберта — был украшен орден, учреждённый ею в 1862 году в память о любимом муже. С этой наградой, предназначавшейся, к слову, исключительно для женщин — членов королевской семьи или придворных, королева (суверен ордена) запечатлена на известной фотографии 1887 года. Для викторианской Англии камеи стали идеальным украшением: с одной стороны, они выглядели достаточно строго и скромно, а с другой — свидетельствовали о тонком вкусе и достатке владелицы.

Впрочем, камеи хотели носить не только аристократки, и потому было налажено производство вполне доступных брошей, медальонов, перстней и серёг с резными изображениями. Увидеть коллекцию камей Викторианской эпохи очень скоро можно будет в киевском Музее костюма и стиля, где сейчас готовят спе­циальную витрину-экспозицию.

В середине XIX столетия признанным центром искусства глиптики остаётся Италия. Конкуренцию Риму могла составить, пожалуй, лишь французская школа резчиков, сохранявшая лидерство со времён Второй империи (1852–1870 гг.) вплоть до конца столетия. Третьей четвертью XIX века датируется камея «Падение Фаэтона» (56 × 76 см; Метрополитен-музей), вырезанная Адольфом Давидом специально для показа в парижском Салоне. На ней воспроизведён момент, когда сын бога Гелиоса теряет управление огненной колесницей и кони пускаются в страшный бег по небесам, который закончится гибелью Фаэтона. Драматизм сцены подчёркнут контрастным сопоставлением чёрного цвета с бело-голубым и оттенками лимонно-жёлтого.

Примером итальянской резьбы середины XIX века может служить восхитительная камея из красной яшмы (в золотой оправе с эмалью работы Карло Джулиано) с изображением Медузы Горгоны (Ø 5,3 см; Метрополитен-музей). Её автор — прославленный итальянский резчик и медальер Бенедетто Пиструччи, долгое время работавший в Англии. Известно, что Пиструччи изготовил эту камею для лондонского дантиста Сэмюэля Картрайда, о профессии которого напоминают символы медицины — змеи на драгоценной оправе.

Обезглавленная Персеем Медуза — излюбленный сюжет древнегреческих резчиков. Несколько экземпляров, найденных во время раскопок античных городов Причерноморья, хранятся в собраниях Эрмитажа и НМИУ. Из Херсонесского некрополя происходит золотая серьга, украшенная агатовой камеей с изображением Медузы (выс. 38 мм; МИДУ).

К началу ХХ столетия мода на камеи стала постепенно угасать. Однако их продолжали носить, коллекционировать и они по‑прежнему вдохновляли поэтов, писавших теперь о резных камнях, как о прекрасном воспоминании из прошлого:

Она из тех, к кому идут камеи,
Медлительность,
старинная эмаль,
Окошко в сад, жасмин,
луна, печаль,
Нить жемчугов вкруг
лебединой шеи… 

Автор: Елена Корусь, искусствовед