В киевской галерее P.art.com открылась первая выставка художницы Ирины Шикуры. Детальнее об экспозиции, неизвестной галерее на Рейтарской как о центре киевского музыкального андеграунда и о том, зачем уничтожать картины, мы поговорили с автором выставки “Рассекая волны”.
— Куратор выставки, Инна Жаркевич, объясняла разрезы на ваших картинах тем, что они олицетворяют модель творчества, которая отказывается от всякой утилитарности. Как вы сами это понимаете?
— Я просто начала резать картины. На выставке порезанных только 4, все остальные уже невозможно восстановить. У меня был внутренний импульс это сделать. Это последствие разочарования в собственных работах и в потенциальных возможностях своей живописи.
— Зачем вы тогда решили ее публично представить?
— Удивительно, но когда я их уничтожила, в таком виде они мне гораздо больше понравились.
— То есть кураторский текст с отсылками к Хайдеггеру — это не более чем излишняя интеллектуализация?
— Да, именно. Лично я предпочитаю уничтожать картины, а не наблюдать за тем, что в них никто не нуждается.
— С этой же мыслью вы повесили отдельно нож в рамочке?
— Да, просто как инструмент, отдельный автор, который все это делал.
— А зеркала, которые вы разместили за этими хостами с разрезами, что означают?
— Скорее невозможность изображения чего бы это ни было. Эти образы существуют сами по себе, сами для себя делают отражение. Для других их просто нет. Живопись ведь, по-хорошему, интересна лишь художнику, который ее создает.
— Вы таким образом описываете проблему “конца живописи”
— Я сколько угодно могу любить живопись, но сегодня она значительно теряет свое влияние. Хотя бы потому, что с космической скоростью вокруг умножаются мгновенные картины, фотографии, фиктивные изображения. Чтобы оставаться живой, живописи нужно приобретать новые формы, способы визуализации, постоянно убеждать в том, что она незаменима. Именно это заставляет меня ценить ренессансную живопись, ведь в ней больше математики, чем в самой математике. Но к моим работам это отношения не имеет, я не переношу таких сложностей.
— Существует какая-то периодизация, либо же скрытая систематизация всех выставленных здесь работ?
— Не думаю. Здесь и 20-летней давности работы есть, и те, которым буквально несколько дней.
— Это ваша первая выставка и сразу же прижизненная ретроспектива получается?
— Скорее не моя, а всех мною изображенных.
— Как вы отбираете людей для картин?
— Отбора никакого не было, так как в моем представлении нет такого человека, которого нельзя было бы изобразить. Главное иметь внутреннюю причину создания изображения. Если таковой нет, процесс происходит неправильно, так как ты пытаешься подбирать работы под своей замысел. Я действую иначе.
— Это же вы определяете и как главную объединяющую идею выставки?
— Да, именно. Это люди, вокруг которых вращалась моя жизнь последние 20 лет.
— На Первой Арамбольской Уноннале у вас была серия работ “Музыканты”. Расскажите о ней.
— Это была общая выставка с Ксенией Гнилицкой, Ильей Чичканом, Машой Шубиной, Жанной Кадыровой и многими другими художниками. Даже не выставка, баловство скорее. А портреты музыкантов были данью тому, что я очень много времени находилась в кругу музыкантов и рисовать их для меня было чем-то очень близким. Вот например, портрет Сережи Бабуча, который рисовался еще когда он только приехал в Киев и еще не был известным, а сейчас он работает с Babuci and brothers и Pushkin Klezmer Band. А портрет остался, как память о том этапе, когда он только начинал.
— И в конце расскажите немного о самой галерее P.art.com. Это галерея довольно-таки закрытая, как бы вы могли ее представить публике?
— Я всегда знала эту галерею как главный центр киевского музыкального андерграунда на Рейтарской. Это очень камерное, очень “свое” место, куда приходят музыканты после концертов. То, что мои картины впервые увидели публику именно здесь, кажется мне очень символичным.
Беседовала Анна Калугер