Материал из журнала “Антиквар” #83: “Художественные средства – коммерческие цели”
В любом крупном художественно-историческом музее зрители имеют возможность не только проследить пути развития искусства, но и заметить, как постепенно — от тысячелетия к тысячелетию, а потом и от века к веку — сужается круг объектов, попадающих в музейное пространство…
Отделы древностей полны керамики, предметов погребального культа и ювелирных украшений, в средневековых и восточных экспозициях щедро представлены сундуки, ларцы и ширмы. Однако в залы искусства ХХ века допуск получают произведения, предназначенные исключительно для созерцания — живопись, графика, скульптура. А к концу столетия на первый план выходит ещё более возвышенная сфера — концептуальное искусство, требующее не просто созерцания, но потребления в качестве модной смеси литературного и художественного творчества с политическим гарниром.
При этом утилитарное искусство, перешедшее из‑за оппозиции к «высокому» в категорию едва ли не ремесленной деятельности, в лучшем случае отправляется в специальные резервации — музеи декоративно-прикладного искусства, но куда чаще — в галереи и дизайнерские ателье. Выходит, что древнегреческий чернофигурный лекиф — это экспонат бесспорно достойный музея, но современной расписной вазе, обделённой солидным возрастом, путь в салон-магазин. Так чего же больше в статусе музейного экспоната — истории или искусства?
Можно бесконечно говорить о том, как стройная схема развития искусства, преподносимая в музеях широкой аудитории, распадается на нити личных и коллективных пристрастий, как выделяются в ней роли дарителей, коллекционеров, искусствоведов, археологов и академий разного толка, как случайное становится эталонным и как ангажированность выдаётся за беспристрастность. В этом параде интереснейших деталей и скрытых влияний сам художник рискует затеряться. Но ведь именно его талант, ум и фантазия создают образ произведения, а мастерство позволяет воплотить замысел в материале.
Правда, в одном случае результат творческого процесса попадает в категорию «высокого» искусства, в другом — обретает скромный статус декоративно-прикладного. Вопрос о справедливости подобной классификации не кажется праздным. И не только нам, но и художникам-станковистам, берущимся за создание утилитарных вещей, а также кураторам, желающим «реабилитировать» прикладное искусство и восстановить прямое общение авторов с арт-критиками.
Так, три года назад стартовал интересный проект Марианны Джулай «Art&Wood», который объединил разных художников в работе над оформлением предметов из дерева. «В этом эксперименте главным образом участвовали живописцы, привыкшие работать с плоскостью холста. То, как они по‑разному осваивали утилитарные предметы, и есть сам проект.
Кто‑то подошёл более сдержанно и по‑дизайнерски (Борис Фирцак), кто‑то перенёс свою живопись на трёхмерный объект (Оксана Попинова, Елена Придувалова, Марта Базак), кто‑то продемонстрировал необычное решение, сохраняя при этом узнаваемость собственного стиля (Леонид Бернат, Алексей Малых). Отличаются по подходу к объекту и работы мастеров, для которых основной сферой деятельности является декоративно-прикладное искусство, — Татьяны Киселёвой, Аллы Жмайло», — рассказывает куратор проекта Марианна Джулай.
За три года существования «Art&Wood» работы художников экспонировались в больших выставочных залах — «М 17» и «Мистецький Арсенал», в маленьких уютных галереях — «Небо» и «Дим Миколы», в помещениях Музея истории Киева и музея «Духовные сокровища Украины» и даже в гольф-клубе. Очень органично смотрелись эти работы на природе, в интерьере и на террасе загородного дома. Вероятно, это ещё одно доказательство того, что произведение искусства, а тем более, имеющее ещё и практическое назначение, должно исполнять свою непосредственную функцию — служить людям, наполняя жизнь гармонией, создавая определённую атмосферу и облагораживая пространство.
О месте декоративно-прикладного искусства в собственном творчестве и современном искусстве мы попросили рассказать семерых киевских художников, имевших опыт создания утилитарных объектов — как в рамках проекта «Art&Wood», так и в личной практике.
Давид Шарашидзе
Тема оформления утилитарных предметов заинтересовала меня в конце 1990‑х. Мне захотелось тогда «оживить» вещи, изображённые на моих картинах, — стол, ковёр, вазы. Результатом стала целая выставка с интерьером, составленным из этих предметов. Оформляя бытовые объекты, мне не приходится радикально менять творческий подход — в них тот же стиль, та же тематика, те же орнаменты и цвета. По сути, это продолжение моей живописи, а возможность работать в разных материалах и техниках обогащает опыт и мысль.
К сожалению, декоративно-прикладное искусство, как и фотография, которой я занимался раньше, имеют в нашей традиции невысокий статус, а ведь эти виды искусства заслуживают не меньшего внимания, чем живопись, графика или скульптура.
Работая над оформлением утилитарного предмета, художник, по моему мнению, должен воспринимать его именно как арт-объект, которому присуща двоякая роль: им можно любоваться, но можно и пользоваться — пусть и не каждый день. Предметы, созданные художником, в итоге должны попадать к людям, доставляя удовольствие ещё кому‑то, кроме автора.
Елена Придувалова
Для меня работа над оформлением бытовых предметов — это повод отвлечься от своих живописных и графических серий, освежить взгляд, поэкспериментировать. Скажем, развернуть целую историю на одном объекте, который можно перемещать, открывать и закрывать, меняя угол зрения. А ещё это шанс увидеть свою живопись в объёме, которого не даёт холст.
Декоративно-прикладное и «современное искусство» должны пересекаться как можно чаще. Для художника это важно в плане обогащения опыта и разнообразия впечатлений, для широкой аудитории такой симбиоз даёт возможность приблизиться к пониманию искусства. Мне нравится участвовать в выставках, на которых демонстрируются утилитарные вещи, сделанные или расписанные профессиональными художниками. Но я думаю, что прежде, чем такой предмет дойдёт до музея, у него должна сложиться своя история — ему нужно пожить в доме и, возможно, сыграть какую‑то роль в судьбе его обитателей.
Леонид Бернат
Мои творческие предпочтения плавно перетекают от одного к другому. Начинал я с плакатной графики, затем работал книжным иллюстратором, позже стал заниматься живописью, левкасом, включать в свои композиции элементы металлического и деревянного декора. Я никогда не делал чисто декоративных работ — это всегда сплав декоративных приёмов и живописного наполнения, инженерия форм.
Я не вижу различия между работой над произведением «высокого» искусства и художественным оформлением утилитарного объекта. Для меня это один и тот же, сходный по содержанию и трудоёмкости процесс, который совершенно ни к чему втискивать в ячейки разных видов искусства. Моя задача — не обрести ярлык создателя «высокого» искусства, а произвести впечатление на зрителя. И «высоким» должен быть не статус, а уровень работы.
Оксана Попинова
Декоративно-прикладное искусство — это особый мир художественного творчества. Для меня первым опытом росписи утилитарных объектов стало участие в проекте «Art&Wood», открывшем безграничное пространство для поиска новых форм самовыражения, стиля. Было необыкновенно интересно совмещать объём, конструкцию с живописью…
С давних пор люди пытаются окружить себя красивыми вещами, привнести эстетику в повседневную жизнь. Посетители музеев могут часами любоваться средневековыми свадебными сундуками, старинными ширмами или мебелью, не подозревая о том, что таким же украшением теперешних домов способны стать предметы, созданные современными художниками.
Борис Фирцак
Оформлением бытовых предметов я занимаюсь не так уж часто. В основном использую в этом жанре цитаты из собственных живописных серий. Однако декоративно-прикладное искусство налагает определённые ограничения на тематику цитирования: трагизм здесь неуместен, потому воспроизводятся лишь ироничные и саркастические мотивы.
У живописных полотен и художественных утилитарных объектов разные адресаты и разное образное построение. Общими являются творческий процесс и непременный элемент интриги, провокации.
Ниша, которую в прежние времена занимало прикладное искусство, в наши дни, увы, пустует. Ещё недавно, в 80‑е годы, в этой области успешно работали прибалтийские и украинские мастера, однако теперь такие понятия, как авторская посуда или авторская мебель практически исчезли. Всё это нужно возрождать.
В судьбе художественного утилитарного объекта, на мой взгляд, должно быть несколько этапов: он может побывать в галерее, затем в доме коллекционера, попадая время от времени на выставки, и, наконец, стать экспонатом музея. Музей — это престижно, но это место хранения, а вещь должна жить и обретать свою историю.
Татьяна Киселёва
Само словосочетание «декоративно-прикладное искусство» я считаю устаревшим. Мне кажется, что все его разновидности можно включить в одно понятие — дизайн. Высокий дизайн и художественный дизайн как одно из его ответвлений.
Будучи художником по текстилю, я всю жизнь пытаюсь совместить с ним живопись, скульптуру и графику. Думаю, что пришло время для объединения всех видов творчества. В этом случае исчезает «кастовость», появляется новое сублимированное искусство XXI столетия.
Сейчас художники охотно пробуют себя в разных областях. Можно сказать, что это тенденция времени. Я занимаюсь дизайном окружающих объектов и упиваюсь этим. Хочу при помощи цвета и росписи привнести в мир красоту и спокойствие. Наверное, сейчас это самое главное — и для искусства, и для нас самих.
Алексей Белюсенко
Изобразительное, утилитарное, декоративно-прикладное… Грань между обобщающими понятиями всегда условна и зыбка. История изобилует примерами взаимопроникновения и перетекания одного вида искусства в другой.
Раньше мне довольно часто приходили в голову идеи по дизайну бытовых вещей, но сейчас я стараюсь сосредоточиться на станковой живописи. На уровне идеи или эскиза работа над живописным полотном ничем не отличается от оформления утилитарного предмета, но реализация в материале требует знания и владения техникой, не говоря уже об оборудовании.
Что касается отношений декоративно-прикладного и «современного» искусства, то здесь существуют две тенденции. Одна, более поздняя, постмодернистская основана на разделении, узкой специализации, сакрализации арт-процесса до уровня шаманских практик. Следующие ей художники не «опускаются» до оформления бытовых вещей, поскольку для этого есть именитые дизайнеры, властители массового сознания — Карим Рашид, например. Суть другой тенденции, исторически относящейся к модернистской традиции, состоит в том, что художник просто меняет материал, оставаясь при этом самим собой. Наиболее яркие примеры опять же из модернистской эпохи — керамика Пикассо, ткани Дюфи, Люрса, Делоне-Терк, Степановой.
По сути, художнику должно быть всё равно, где будет обитать созданный им объект: творческая связь между ними разрывается в момент окончания работы. Дальнейшее — вопрос вкуса.
Автор: Иванна Стратийчук