Осенью 2014 года группа независимых экспертов совместно со специалистами Минкульта создала платформу стратегических инициатив «Культура 2025», в рамках которой началось формулирование долгосрочной стратегии развития культурной отрасли Украины. О том, как продвинулась работа за последние месяцы, рассказывает член экспертной группы Юрий Рыбачук.
— Хотелось бы подробнее узнать о самом процессе культурного стратегирования.
— Этот процесс может проходить по‑разному. Например, «сверху вниз». То есть сели, набросали какой‑то документ, вынесли на общественное обсуждение, собрали мнения… Очень простой, но и наименее эффективный путь, которым в Украине пользуются уже на протяжении 20 лет. Утверждают, скажем, очередную концепцию культурного развития и практически сразу о ней забывают. Потому что чиновникам, с одной стороны, всё равно — выполняется она или нет, а, с другой стороны, сама среда эту концепцию не принимает.
— Очевидно, она не согласуется с требованиями сообщества?
— Совершенно верно. А ещё учитывая нынешний градус недоверия ко всему… Вы же понимаете, что любой документ, любая инициатива, любой шаг расцениваются сегодня очень критично. Однако существует и другой путь — не «сверху вниз», а «снизу вверх»: сначала выслушать максимум мнений людей, работающих в культурной сфере на «низовом» уровне, определить самые главные проблемы и, исходя из этих проблем, предлагать решения.
Мы действуем именно так. В данном случае люди на местах видят, что не киевские чиновники изобретают что‑то для них, а они сами принимают участие в разработке стратегий, и что это их проблема транслируется наверх.
Конечно, путь «снизу вверх» очень сложный и долгий. Даже в маленькой Эстонии стратегию разрабатывали три года. Ведь в процесс её обсуждения и формулирования должны быть вовлечены представители государственного и негосударственного секторов, специалисты Министерства культуры как центрального органа исполнительной власти, отвечающего за эту сферу. Кроме того, мы подключаем к работе общественность разных регионов страны. Обсуждения, в частности, прошли в Киеве и семи областных центрах — Днепропетровске, Львове, Виннице, Харькове, Одессе, Запорожье, Черновцах.
— Как происходит обработка собранных мнений?
— Сначала формируется так называемое дерево проблем, потом определяется то, из чего они вырастают и каким образом могут быть разрешены. Ключевые проблемы уже обсуждаются на секторальных экспертных встречах. Такие дискуссии позволят сформулировать деревья целей и задач.
— Описанная вами модель стратегирования требует немалых затрат. Кто финансирует такую работу?
— На проведение региональных встреч у нас был грант. Он, к слову, давно закончился, но мы работаем дальше, поскольку чувствуем ответственность перед сотнями людей, которые нам поверили. Сама технология была разработана и опробована в странах Евросоюза, в системе Восточного партнёрства.
— Существуют ли какие‑то региональные различия во взглядах на пути развития культурной отрасли?
— В понимании системных проблем различий нет — все в одинаковой степени испытывают нехватку средств, сложности с оплатой коммунальных услуг и т. п. Однако в вопросах, зависящих от местного сообщества, проблематика отличается. Во Львове, например, обеспокоены превращением историчес кого центра в один сплошной общепит. В Запорожье в силу экономической специфики предлагают внедрять программы превращения промышленных объектов в арт-центры. И абсолютно все сходятся во мнении, что следует более эффективно использовать то, что уже существует. Решению многих из этих вопросов поможет децентрализация, но сначала надо увидеть проблему, осмыслить и озвучить её.
— Представим, что прошло три года, вы подготовили финальный документ. Что дальше?
— Итогом нашей работы должен стать не один, а два документа. Первый описательного характера — сама стратегия, второй — собственно план действий, где будет расписано, что нужно делать и кто за это будет отвечать. Но самое важное, чтобы эти документы были приняты как закон, то есть проведены через Верховную Раду. Есть надежда, что это будет сделано, ведь о принятии общей гуманитарной стратегии говорится в коалиционном соглашении. Имеется и соответствующее поручение президента.
— Но нет гарантий, что это будет именно ваша стратегия…
— Вы правы, ведь мы не выполняем официальный заказ Министерства культуры. Заказчиком выступает само общество.
— План действий, очевидно, будет включать разработку и принятие законов?
— Не только. С самого начала мы сосредоточили внимание на нескольких блоках и, соответственно, нескольких направлениях работы: законодательство, финансирование, инфраструктура, менеджмент и коммуникация. Был ещё блок под условным названием «разное», из которого теперь выделилось образование. Нужно отдавать себе отчёт в том, что, изменив одни законы, мы мало что поменяем в культуре. Например, все говорят о том, что необходим закон о меценатстве. Ну, примут его, и что: у нас появятся меценаты? Ведь желание быть меценатом зависит не только от наличия налоговых льгот. Это целая философия…
Проблемы Украины — в несоблюдении законов, но для того, чтобы они соблюдались, люди должны понимать, что и зачем было принято. А самое главное — это необходимость понимания роли культуры в современной ситуации — среди чиновников, законодателей, бизнесменов, рядовых граждан…
То же относится к закону о национальном культурном продукте, о котором много говорят, потому что название красивое. Но один закон не способен решить проблемы кинематографистов или, скажем, народных мастеров. Хотя не исключено, что и тем и другим поможет какая‑нибудь маленькая поправка в Бюджетном или Налоговом кодексе. Однако сначала её требуется найти. Для этого и нужны «замеры температуры по палате» и анализ нормативной базы.
— Основная беда культуры в нашей стране заключается в её отлучённости от информационного пространства. Как на центральных телеканалах отсутствуют новости культуры, точно так же, я думаю, их нет и на местном уровне. Культура получается изгоем в иерархии общественных ценностей, а отсюда и отношение к ней самих граждан. Ведь того, чего люди не видят в телевизоре, как бы не существует. А если культуры не существует для граждан, её нет и в приоритетах властей. Мне кажется, что в этом смысле культурная революция должна состоять в захвате информационного пространства. Для того, чтобы чиновник что‑то понял, ему об этом должны сказать из телевизора.
— Но для телевизора нужен отечественный культурный продукт — новые выставки, спектакли, книги, фестивали…
Именно поэтому нам нужна стратегия. Мы ведь не ограничиваемся в ней только сферой компетенции Министерства культуры, понимая, что функции сейчас распределены не всегда логично. Издателями, к примеру, занимается Госкомтелерадио, а комплектованием библиотек — Министерство культуры.
Стратегия как раз и должна продемонстрировать важность культуры на сегодняшнем этапе — и для Министерства финансов, и для Министерства экономики, которые прежде всегда «резали» все программы реформирования культуры.
— А начинался бы утренний сюжет новостей с рассказа о какой‑нибудь премьере в театре, глядишь, и министр финансов понял бы, что это тоже денег стоит.
— Да, сейчас мы все для него просители — проедающие, а не зарабатывающие. А что нужно делать, чтоб культура зарабатывала? Нужно что‑то менять. Важно только знать, что именно…
Беседовала Анна Шерман
