Дом «Мастер Класс» этой осенью представляет курс еженедельных лекций по истории британского искусства прошлого века под названием «BritArtХХ». Каждая лекция предполагает уникальную подборку материалов о направлениях, периодах и творческих объединениях в пластических искусствах, представляющую не только Великобританию 20 века, но и взаимосвязи того или иного явления с искусством Европы и Америки. Первая лекция в рамках курса запланирована на 7 ноября, но прежде мы провели беседу с одним из инициаторов и автором проекта, художником Алексеем Белюсенко.
– Моя проблема как исследователя современного искусства в интернете – это язык. Когда я нахожу интересную для меня и моих слушателей информацию, мне приходится иметь дело с иностранными источниками. В основном это англоязычные тексты. Даже информацию о, допустим, венгерском искусстве скорее найдешь на английском, чем на венгерском. Это положительная сторона глобализма, когда, не выходя из дома, ты можешь посмотреть выставку в Нью-Йорке, почитать, о чем пишут в Лондоне и сделать свои выводы. И ты вдруг начинаешь замечать колоссальную разницу между этим и тем, что происходит у нас в области культуры. Внешне всё похоже, выставки там и выставки здесь, но в действительности, мы живем в несколько ином культурном времени, нежели Европа. Ничего удивительного, эти изменения, происходят в обществе крайне медленно.
Причин множество, это и культурный геноцид 30-х, и железный занавес 70-х, и инерционная косность унаследованной от Советского Союза системы образования. Так что для нашего зрителя современное искусство не совсем понятно. Не понятно, “зачем” и “о чем” оно и как это все связывается с миром, ведь мы живем в другом культурном контексте. Одна из важных причин, мешающих нам находиться в этом контексте “здесь и сейчас”, это отсутствие знания языка. Для меня это стало основным стимулом самому в свои неполные 57 сесть за парту. И ты начинаешь вдруг чувствовать оттенки смыслов, понимать причины появления того или иного произведения, что ему предшествовало; эта связь времен вдруг появляется из ничего, просто из того, что ты вдруг понял, о чем написан текст.
– А влияет процесс изучения языка на содержание самих лекций? Пришло ли с большим пониманием языка и большее понимание каких-то конкретных явлений в искусстве или творчестве?
– В искусстве 20 века была британская группа, которая называлась “Art & Language”. Она оперировала категориями языка, занимаясь концептуальным искусством. С точки зрения семиотики естественный язык (в данном случае – английский) имеет очень много общего с языками визуальных искусств. Одним из членов этой группы был Джозеф Кошут, американский концептуалист, который, к примеру, ставил на выставке обыкновенный стул и рядом вешал большой планшет, с выдержкой из какой-нибудь энциклопедии со статьей «Стул», где подробнейшим образом объяснялось, что такое стул и т.д. Так вот, я долгие годы считал термин “Art & Language” просто одной из разновидностей концептуальных практик, не подозревая, что это название принадлежит конкретной группе.
– Мы недавно со студентами обсуждали фильм «Квадрат». В частности, что в английском «квадрат» и «площадь» звучат одинаково, а в переводе мы не прочитываем игру смыслов. Тем более концептуальное искусство ХХ века связано со словом, с толкованием.
– Простой пример: возьмем Дюшана, знаменитое его произведение L.H.O.O.Q.. Выглядит это как блеклая репродукция Моны Лизы с нарисованными усиками и бородкой-эспаньолкой. Нашему зрителю и читателю это название мало о чем говорит. И это опять вопрос языка, точнее двух. Дело в том, что L.H.O.O.Q. это – каламбур (в английском “pun”), игра слов, основанная на схожести звучания. Если произнести эту аббревиатуру на английском языке (эл-эйч-о-о-кю) в присутствии француза, тот услышит “Elle a chaud au cul” (буквально – «Она горячая в заднице») несколько неприличный контекст, который Дюшан вложил в это название, намекая на половую неоднозначность “самого главного художника в мире” Леонардо да Винчи. Этот контекст для людей не владеющих обоими языками абсолютно теряется. Они видят просто изображение Моны Лизы и какой-то вандализм.
Я надеюсь, что молодым людям наши лекции помогут в их исканиях. По крайней мере, закроют лакуны в их образовании. Поэтому я начинаю с конца ХІХ, а не с начала ХХ века. Основные идеи, которые определили развитие искусства в ХХ веке, породил ХІХ век. Модернизм как таковой начался с изобретением фотографии, то есть, с импрессионизма, а это 1860-е гг. Британия не исключение, там проходили параллельные процессы, просто с задержкой, поскольку была викторианская эпоха, и жизнь у них была благополучней. Но все шло параллельно, хоть и с небольшим разрывом. Для того, чтобы люди понимали в чем же собственно революционность, например, британского постимпрессионизма, мне надо говорить о том, что было перед ним. А это викторианский академизм, братство прерафаэлитов, интеллектуальный луддизм Рёскина и Морриса и, конечно же, пресловутый британский консерватизм.
– На какой срок рассчитан курс?
– Примерно на год. Традиционно мы собираемся по вторникам, в 19.00. Если заниматься еженедельно, кроме каникул, то в год будет получаться около 30 лекций, максимум – 35. Я уже прикидывал по программе, что для того, чтобы вместить все необходимое, придется постараться и несколько сжать материал. Прошлогодний опыт показал, что за год мне удалось рассказать только о модернизме, а постмодернизм остался на следующий год. Поэтому мы решили возобновить курс сначала, надеясь, что аудитория расширится и немножко изменит свой состав; будем идти по накатанной схеме, которая уже есть, совершенствуя её и обновляя материал.
– Что вас самого особенно впечатлило в процессе подготовки материала?
В перепитиях своих штудий я наткнулся на неожиданные факты: два самых известных и цитируемых произведения искусства ХХ века – «Черный квадрат» Малевича и «Фонтан» Дюшана – своими корнями уходят в Англию. Поляк, родившийся в Киеве, но работавший в России и француз, получивший американское гражданство… Вот вам и глобализм. Все взаимосвязано. Тем не менее, британских художников, известных нашей публике не так много: Генри Мур, Фрэнсис Бэкон, Дэмьен Хёрст и, пожалуй, Энтони Гормли. Но, если мы вспомним о поп-арте, то он тоже родился в Британии. В нашей жизни британского оказывается намного больше, чем мы себе представляем. Искусство – это непрерывная сеть, связующая человечество, для которой нет ни границ, ни расстояний, ни виз. Обо всем этом можно узнать на лекциях нашего курса.
