 | В последнем крупном проекте «Изоляции», реализованном в партнерстве с итальянской галереей «Continua», задействованы художники из Аргентины, Бельгии, Египта и Франции. Всё это – известные в мире актуального искусства люди, участники многих авторитетных биеннале, лауреаты и номинанты престижных премий |
При переходе экономики в постиндустриальную фазу во многих странах столкнулись с проблемой использования оказавшихся ненужными производственных объектов. Местным властям и общинам необходимы были решения, позволяющие сохранить историческую застройку и найти ей эффективное применение. Типичными способами перепрофилирования старых заводов, электростанций, вокзалов стали создание на их базе офисных и торгово-развлекательных центров, технических/художественных музеев или центров современного искусства. Последние два варианта реабилитации оказались наиболее приемлемыми в культурно-историческом отношении, поскольку сделали возможным полное или частичное сохранение первоначальной архитектуры и даже промышленного оборудования.
В Украине такая практика пока скорее исключение, чем правило. Осваивать непривычные выставочные пространства решаются немногие, а музеефицировать технологии уходящей эпохи – еще меньше. «Платформа культурных инициатив «Изоляция», созданная в Донецке два года назад, в своей деятельности пытается сочетать оба эти аспекта. Площадкой для арт-проектов организации служит территория бывшего завода изоляционных материалов и его цеха, еще хранящие отдельные элементы оборудования и грубую фактуру индустриального производства. Причем предпочтение отдается искусству, инспирированному энергетикой данного пространства, созданному во время творческих резиденций, для участия в которых приглашаются авторы со всего мира.
В последнем крупном проекте «Изоляции», реализованном в партнерстве с итальянской галереей «Continua», задействованы художники из Аргентины, Бельгии, Египта и Франции. Всё это – известные в мире актуального искусства люди, участники многих авторитетных биеннале, лауреаты и номинанты престижных премий. Им было предложено войти в диалог со средой и создать постоянные инсталляции в историческом промышленном ландшафте. «Это проект о перевоплощении пространства, о том, как, перевоплощая пространство, мы перевоплощаем свое отношение к этому пространству», – отметила основатель «Изоляции» Любовь Михайлова. (Номинального куратора акция, получившая название «В поисках времени», не имеет.)
Наиболее масштабную и в то же время «мягкую» интервенцию в индустриальную среду осуществил ветеран европейского концептуализма француз Даниэль Бюрен. Он раскрасил в яркие цвета двери цехов, взяв их в обрамление из черно-белых полосок («21 дверь»), а также превратил старые решетчатые контейнеры в некое подобие витражей («Цвета в сетках»). Во второй половине 1960-х Бюрен начинал с несанкционированного внедрения своей полосатой «живописи» в городскую среду, оспаривая традиционные представления об искусстве и арт-институциях. «Возможно, единственное, что можно сделать, увидев холсты, подобные нашим, – это тотальная революция», – писал художник в феврале 1968 г. В определенной степени он оказался прав – отношение музеев, коллекционеров, меценатов и общества к такого рода искусству действительно изменилось. Из маргинального оно превратилось в мейнстрим, а люди, его продуцирующие, – стали уважаемыми и желанными гостями институций, против которых 40 лет назад были направлены их радикальные жесты. Конечно, ни о какой революционности говорить давно уже не приходится: полоски Бюрена в «Изоляции» – это что-то вроде дизайнерского решения (довольно тонкого, надо признать), позволяющего по-новому выстроить восприятие среды, утратившей свою прежнюю функциональную организацию, внести в неё определенную логику и ритм. Нельзя также не отметить, что художник обыгрывает именно мотив двери, как бы акцентируя внимание зрителя на моменте входа в новые пространства, открытия неких новых возможностей. В другой своей инсталляции, где использованы стекла разной окраски, Бюрен словно бы возвращается к ценностям традиционной живописи – игре света и цвета, пространственным прорывам и смещениям, хотя определяются они уже не только одной волей художника, но и капризами погоды, активностью взгляда зрителя.
Идеям эстетической «рекультивации» промышленного объекта созвучна и скульптура бельгийца камерунского происхождения Паскаль Таю (в знак уважения к своей матери автор настаивает на написании своего имени в женском роде). Цилиндр губной помады, установленный им на верхушке трубы котельной, – это и дань признательности всем украинским женщинам, работавшим на этом заводе, и, возможно, символ новых ориентиров развития – менее агрессивного и разрушительного для окружающей среды.
Тема многих инсталляций аргентинца Леандро Эрлиха – оптико-визуальные парадоксы. Вот и на территории «Изоляции» он укладывает на землю огромный макет фасадной стены условного украинского банка и отражает его в зеркале. Каждый желающий может без особого труда «вскарабкаться» по этой стене и даже попытаться влезть в окно святилища капитализма. Разумеется, все это – лишь иллюзия, впрочем, как и общедоступность банковских услуг или прочность украинской да и мировой финансовой системы.
Что-то от парка аттракционов есть и в работе француза с алжирскими корнями Кадера Аттии («Ce n’est rien…»). Пробираться к ней приходится через темный подвал, с упрятанными в него трубопроводами, а в конце пути вас ждет небольшая комнатка с низким потолком и светящимся текстом – переводом на французский загадочной фразы Льва Толстого, произнесенной им незадолго до смерти: «И ничего…» Что это? Иронический комментарий к философско-религиозным поискам великого романиста и старой европейской культуры в целом или легкая насмешка над любопытством зрителя, ожидающего увидеть нечто большее, чем неоновую надпись в темном закутке?
Хотя в проекте участвуют три художника, так или иначе связанных с постколониальными нациями, только один из них, египтянин Моатаз Наср, в своей инсталляции обращается к этнической культуре. На потолке пустующего цеха он смонтировал несколько вращающихся «абажуров», изготовленных из традиционного арабского текстиля. Таким образом художник попытался воспроизвести духовно-эмоциональный эффект, вызываемый мистическими танцами дервишей. Любопытно, что одна из самых дорогих работ новой египетской живописи, полотно Махмуда Саида, проданное на аукционе Christie’s за $2,5 млн., также изображает вращающихся дервишей, из чего можно заключить, что эта духовная практика рассматривается как важный элемент самоидентификации в условиях нивелирования культурно-этнических различий, вызванных глобализацией.
Существует большой соблазн рассматривать «В поисках времени» как отдельно взятый, «изолированный» проект, однако выполнение заявленных «Изоляцией» задач преобразования промышленной зоны – конечно, если подходить к делу серьезно – не укладывается в рамки разовой акции. Сотрудничество с итальянскими партнерами, по словам Любови Михайловой, рассчитано как минимум на пять лет, а среди авторов галереи «Continua» ещё немало тех, кто способен предложить интересные средовые решения – Ай Вэйвэй, Субодх Гупта, Недко Солаков, Аниш Капур и другие. Надеемся, что к этому процессу будут подключены и украинские художники. Так что подождем с выводами.
Святослав Яринич, “Антиквар”