 | Минул месяц со дня открытия в Киеве первой международной биеннале современного искусства. Отзвучали фанфары, разъехались западные гости, организаторы раздали все полагающиеся пиар-интервью и комментарии и даже провели вечеринку для спонсоров и меценатов. Самое время – осмотреться и понять, что же мы имеем |
20.06.2012
Фрагмент инсталляции Ай Вэйвэя. Фото “День”
Минул месяц со дня открытия в Киеве первой международной биеннале современного искусства. Отзвучали фанфары, разъехались западные гости, организаторы раздали все полагающиеся пиар-интервью и комментарии и даже провели вечеринку для спонсоров и меценатов. Самое время – осмотреться и понять, что же мы имеем.
Разговоры об организации подобного мероприятия в Украине велись, наверное, с конца прошлого тысячелетия, но вот довести их до уровня бизнес-плана, а потом и реализовать удалось только сейчас. Примечательно, что произошло это не в период президентства «многовекторника» Кучмы или либерала Ющенко, а при Викторе Януковиче, режим которого многие называют авторитарным. Как говорится, «Донбасс порожняк не гонит!» Таким образом, «Арсенале» присоединилась к виртуальному пулу биеннале, проводящихся в странах с не слишком высоким индексом демократии (Шанхай, Шарджа, Москва, Каир, Тегеран, Стамбул). Как метко заметила Хито Стейерл, обозреватель журнала «e-flux», такие институты для постдемократических олигархий – что-то вроде «культурных очистительных заводов». Современное искусство с его внешним блеском, непредсказуемостью и неподотчетностью, капризностью и услужливостью олигархи и диктаторы всех мастей и калибров на подсознательном уровне, очевидно, воспринимают как некий творческо-поведенческий идеал. Рафинированный критический пафос, направленный против механизмов власти, разъедающего традиционные ценности глобализма или потребительства, не говоря уже о таких далеких от бизнеса вещах, как исследование разлада между означаемым и означающим, этих людей нисколько не пугает. Собаки лают – караван идет.
Случай с «Арсенале» – лишний тому пример. Тему первой выставки известный британский куратор Девид Эллиотт, давно специализирующийся на искусстве восточной Европы и стран третьего мира, определил таким образом: «Лучшие времена, худшие времена – возрождение и апокалипсис в современном искусстве». Учитывая украинский контекст, сформулировано достаточно критично, чтобы не быть обвиненным в сервилизме, и в то же время достаточно обтекаемо, дабы не быть обвиненным в ангажированности. Такая многозначительная корректность свойственна и другим недавним проектам Эллиотта – взять хотя бы «Между раем и адом» (японское искусство) или «Между небом и землей» (искусство центральной Азии). Помнится, лет пятнадцать назад он выражался более определенно – «Искусство и власть: Европа под властью диктаторов» или «Раны: между демократией и искуплением». Кто его знает, то ли реальность действительно начала ускользать от жестких дефиниций, то ли заказчики поменялись.
Как бы там ни было, но для экспозиции куратор отобрал немало работ, посвященных нелицеприятным проявлениям власти. Узбекистанец Вячеслав Ахунов соорудил на полу «Арсенала» аллею звезд для диктаторов. Компанию Гитлеру и Сталину составили Бин Ладен, Кастро, Чавес, Путин и Медведев. Вьетнамец Дин Кью Ле снял на видео шествие караула у мавзолея Хо Ши Мина. Елена и Виктор Воробьевы (Казахстан) в серии фотографий под нейтральным названием «Выравнивание ландшафта» показывают, как под умелым руководством чабана, восседающего на лошади и вооруженного кнутом, овцы, что поначалу хаотично толпятся на пригорке, постепенно выстраиваются в послушное стадо, спокойно идущее по равнине. Броские концептуальные фотонатюрморты крымчанина Александра Кадникова (нарезные батоны вперемешку с томиками Сталина, пласт мороженой кильки со значком ударника труда и т.д.) апеллируют к тем, кто ностальгирует по стабильности и крепкой руке власти вообще. На фоне этих простых и прозрачных решений масштабная инсталляция классика московского андеграунда Ильи Кабакова, с её маниакально-дотошным исследованием советского дискурса, воспринимается как некий архив, материалы которого понятны и интересны лишь небольшому кругу посвященных. Возникают большие сомнения относительно того, правильно ли поймет юная аудитория «Арсенала» протоколистский азарт и нескрываемое восхищение автора всеми этими ритуалами абсурда. Впрочем, какая тут «правильность», если никому, даже куратору (!), не дано знать, в хорошие мы времена живем или плохие.
Эту неопределенность или неопределимость иллюстрируют многие из представленных на биеннале произведений. Например, пруды на идиллических, словно бы со страниц туристических проспектов, пейзажах Камбоджи оказываются воронками от бомб (фото Ванди Раттаны), а «Клетки» Луизы Буржуа – своего рода последними убежищами для человеческого «я». Монстрообразных манекенов в эсесовской форме (инсталляция братьев Чепменов), девиантно резвящихся у произведений абстрактного искусства, можно при желании воспринимать и как метафору отношений искусство-зритель, искусство-власть и как собирательный образ некоего диктаторского режима и даже общества спектакля в целом. Впрочем, сделано это с таким зарядом иронии, что все «серьезные» коннотации мгновенно улетучиваются – остается просто декорация для очередного клипа какой-нибудь поп-звезды. Не больше. Не зря же столичная гламурная публика чуть ли не в обнимку фотографировалась с этими «динозаврами». Худшие времена становятся если не лучшими, то хотя бы веселыми. И хотя бы для немногих. Диалектика.
Биеннале, в отличие от арт-ярмарок, позиционируются как некоммерческие. Возможно, это и оправданно, исходя из необходимости привлекать деньги и меценатов и государства. Однако за этим фасадом стоят все те же игроки рынка – дилеры, галереи, коллекционеры. Просто, если на ярмарках их имена пишут большими буквами на стендах, то здесь – мелкими, на этикетках и в каталоге. Авось, КРУ не заметит! Удовлетворяя эстетические потребности многочисленных любителей искусства, биеннале в то же время работают на продвижение продуктов и брендов, способствуют удорожанию активов тех, кто рассматривает искусство как инвестиции.
Давайте же и мы взглянем на рыночную стоимость, представленных на «Арсенале» авторов. Джейк и Динос Чепмены. Два года назад их скульптура «Сверхчеловек» (1995) была продана за $360 тыс. Приблизительно столько же заплатили в мае 2012 за объект Бхарти Кхер. Объекты Инки Шонибаре продаются от $70 тыс. до $140 тыс. Цены на раннюю живопись Яои Кусама колеблются от $1 млн. до $5 млн. Продажи на уровне $1 млн. есть и в активе Фреда Томаселли.
Возможно, западные галеристы, представленные на «Арсенале», обратят внимание и на украинских художников, если, конечно, не произойдет обратного – украинские коллекционеры и инвесторы переключатся на более ликвидных европейских, японских или американских авторов.
Ну, и напоследок ещё раз о плохих и хороших временах. Еще до официального открытия «Арсенале» из одной из экспозиций параллельной программы было изъято произведение российских художников Люсине Джанян и Алексея Кнедляковского. Кому-то не понравились антипутинские лозунги в руках персонажей их инсталляции. Организаторы «Арсенале» от этого происшествия, похоже, дистанцировались. На сайте биеннале их официального заявления по этому поводу нет. Наверное, руки не дошли – ведь у них еще и масса дискуссионных и образовательных мероприятий. Одно из них называется «Свобода выражения, выражение свободы».
Святослав Яринич