 | Николай Белоусов, антиквар, соучредитель галереи «НЮ АРТ» Ранние русские иконы ценю за их особую духовность и хорошее письмо. Там нет никакого украшательства и все подчинено одной идее — прославлению Бога. Такие иконы редки, собирать их сложно. |
— Николай Павлович, когда вы начали заниматься коллекционированием икон?
— К иконам я пришел уже в зрелом возрасте. Основная часть моей коллекции сформирована за последних два десятилетия.
В нашей семье были три вещи, которые я помню чуть ли не с рождения: две иконы в серебряных окладах и бронзовый крест с эмалями XIX в. А заниматься этим я стал, наверное, лет 15–17 назад, когда мне попалось несколько хороших вещей, и я имел возможность их купить. Дальше потихоньку стал пополнять коллекцию. Иногда что-то продавал, но если вещь нравилась, старался ее удержать. Таким образом, сформировалась небольшая, но достаточно качественная коллекция, подавляющую часть которой составляют русские иконы XVI —начала ХХ вв. Самую древнюю — Богоматерь с Младенцем, датируемую концом XV в., я купил в Клубе коллекционеров 17 лет назад за $100. Такие удачи бывают раз в жизни. Когда я ее увидел, то удивился несоответствию между старой добротной нестандартной доской и аляповатым и несколько примитивным письмом. Я отдал ее реставратору, и когда были сняты четыре слоя поздних записей, мы увидели Богородицу с Младенцем архаичного письма практически в идеальном состоянии. Я отвез икону в Третьяковскую галерею, где ее хотели у меня выкупить. Я давал согласие, но только с условием, что она будет находиться в основной экспозиции, а не в фондах. Мне вежливо отказали… Я увез ее обратно, и этот образ хранится в семье до сих пор.
— Какие направления в иконописи вас более всего привлекают?
— Я бы выделил три направления. Ранние русские иконы ценю за их особую духовность и хорошее письмо. Там нет никакого украшательства и все подчинено одной идее — прославлению Бога. Такие иконы редки, собирать их сложно. В моей коллекции это «Благовещение» в басменном серебряном окладе и образ Богородицы. Второе направление связано с тем временем, когда иконы стали более светскими и праздничными. Они хорошего письма, но в них уже проявляются вкусы заказчиков. Такие иконы можно отнести скорее к мирскому, нежели к вере, при этом они не менее интересны как памятники культуры и искусства. И последнее направление — иконы рубежа XIX XX вв. в псевдорусском стиле и в стиле модерн. В этот период появились очень изысканные вещи — больше произведения искусства, чем предметы сакрального характера. Как правило, это иконы очень тонкого письма, часто украшенные драгоценными серебряными окладами известных российских ювелирных фирм с впечатляющими эмалями и великолепной работой по серебру. Они обладают большой материальной ценностью, поэтому приходится хранить их в банке.
Главный критерий, которым я руководствуюсь, формируя свою коллекцию, один. Я выбираю иконы (и не только их) по принципу: ложится на душу или нет. Никогда не беру иконы, если нельзя проследить их провенанс. Для спокойствия души не покупаю их у случайных людей. Это несколько ограничивает меня как коллекционера, зато избавляет от лишних волнений. Я не идеализирую свою коллекцию, но думаю, что она хорошего качества. В ней есть вещи высокого музейного уровня.
Не так давно я обратил внимание на украинскую икону XVI XVIII вв., в первую очередь, на большие храмовые образа. Я почувствовал, что это отдельное направление, возможно, самое значительное из украинского культурного наследия. Мне повезло: в те времена, когда это было еще недорого, я купил достаточное количество очень хороших икон. Например, икону XVI в. «Вседержитель», которая пришла ко мне в плачевном состоянии: одна шпонка сгнила, доска была покороблена. Ей дали вторую жизнь… Есть несколько больших икон XVII в., барочные иконы XVIII в. очень высокого качества, иконы из черниговского, центрального, западного регионов.
Украинская икона уникальна. Смешение культур, обусловленное особенностями нашего исторического развития, проявилось в ней очень ярко. Если русская икона строго канонична, то для украинской характерна большая степень свободы. У наших мастеров не было особых критериев в отборе доски, красок, образов. И хотя некая норма существовала, каждый мастер был свободен в своем творчестве. В этом — нюанс украинского направления, его большой плюс и минус одновременно. Минус потому, что украинские иконы часто недотягивают до понятия произведений высокого искусства, плюс — в их большом разнообразии.
Чтобы продлить жизнь иконам, нужно создать для них специальные условия. У меня есть хранилище с искусственным климатом. Накладно, но оно того стоит. И если уж случилось так, что икона прожила четыре столетия, то нам грех не спасти ее.
— Насколько интересен украинский рынок икон сегодня?
— Он очень сильно изменился, стал ограниченным. Пятнадцать лет назад иконы стоили очень недорого. Кто обратил тогда на них внимание — сделал правильно. В те годы сформировался основной костяк частных коллекций. А сейчас иногда приходится покупать иконы на западных аукционах и хранить их за границей.
— Что бы Вы посоветовали начинающим коллекционерам?
— Ходить в музеи, на выставки, в специализированные салоны, держать иконы в руках, изучать их. Ничто не заменит ощущения непосредственного контакта с иконой. Только так вы получите необходимые опыт и знания, позволяющие, например, распознать под поздними записями интересный предмет. Тогда появится свой взгляд на вещи и, возможно, увлечение изменит всю вашу жизнь.
— Как это произошло с вами?
— Да. Я был заведующим сектором в НИИ «Орион». У меня в коллективе работало одних докторов наук 5 человек. Сам я автор и соавтор десятков публикаций и изобретений. Но сложилось так, что после развала Союза я должен был либо эмигрировать, либо заниматься тем, чем не хотел, либо переквалифицироваться. Что я и выбрал, сделав свое хобби профессией. А науку я по-прежнему люблю — до сих пор читаю статьи по физике и получаю от этого удовольствие…
Не обязательно собирать иконы, но знать их нужно. Чтобы выросло чувство национальной гордости, надо сохранить то, что еще возможно. Это требует много времени, средств, усилий квалифицированных специалистов. Я, например, пользуюсь услугами лучшего реставратора в стране. Мы работаем вместе почти двадцать лет, спасли много картин и икон. Думаю, что после нас они будут жить дольше, чем до нас. И в этом наш маленький вклад в сохранение культурного наследия. Поэтому я всегда говорю, что мы все — случайные попутчики этих вещей, и должны быть благодарны судьбе, что встретились с ними.
Беседовала Елена Корусь
Полную версию статьи см. в ж. “Антиквар”, № 4, 2010 г.