Александр Ройтбурд: “Культура без рук и ушей”

Материал из журнала "Антиквар" #89: "Приоритеты культурной политики"

Известный художник, куратор и блогер Александр Ройтбурд о колониальном менталитете отечественного политикума, необходимости отказа от администрирования в культуре, протекционизме и своём отношении к новому министру.

—  Как только в Украине назначают нового министра культуры, в среде интеллектуалов активизируются дискуссии о национальной культурной идентичности, функциях культуры, причинах её упадка и поиске путей выхода из кризисного состояния. Но министры то ли не слышат, то ли не хотят этого слышать. Что вы думаете по этому поводу?

—  Главная проблема украинской культуры состоит в том, что большая часть политикума и общества понимает её роль, исходя из провинциальной, колониальной модели. Для них это сугубо развлекательная деятельность, да ещё и в местном фольклорном варианте, а не мощное средство цементирования национальной идеи. Проблема имеет глубокие исторические корни. Украина несколько веков являлась частью разных империй, и одарённые люди вынуждены были искать счастья в метрополиях. Этот закон работал и в советское время, хотя в немного изменённом виде: оставшиеся должны были быть послушными, дабы не попасть в число истреблённых либо «выдавленных» отсюда. При том, что империя была негативным явлением, провинция (колония) оказалась гораздо реакционнее и страшнее. Всё новое и свежее в искусстве поддерживалось скорее из Москвы. И если там «стригли ногти», то в Киеве — «рубили пальцы»… А сейчас к власти пришли люди, которые вообще не понимают, что такое культура. Это напоминает мне историю с фалашами — эфиопскими евреями, не подозревавшими, для чего нужны унитазы. Когда они переселились в Израиль, их долго приучали пользоваться этим приспособлением.

—  Ну, это уж вы сгущаете краски…

—  Да? Как‑то мы с другом попытались вспомнить, когда в Украине была последняя европейского уровня музейная выставка классической живописи. Если мне не изменяет память — ещё в советское время, когда в Одессе и Киеве показывали шедевры из собрания Арманда Хаммера. А когда в последний раз проходила музейная закупка произведений современных художников? В 1989‑м, за два года до обретения независимости. Как объяснить депутатам и министрам, что страна должна музеефицировать свою культуру? «А, это художники… Наверное, хотят развести нас на бабло», — думают они. Для януковиче-кучминских сортов номенклатуры мы вообще были непонятными людьми. А когда к власти приходят демократические силы, то они тянут с собой обязательную архаику. Если же ты им пытаешься возражать, то становишься «ворогом України». Сложный организм культуры включает и современное искусство, и классику, и массовое, и традиционное, но они привыкли жить без ушей или без рук — просто не понимают, что может быть иначе.

—  И что делать?

—  Ничего. Я несколько лет назад сказал, что если в музеях нет моих работ и работ моих ровесников, то это не наши проблемы, а проблемы украинской культуры. То же относится и к кино: если здесь не снимают фильмы, это не столько проблема режиссёра, сколько проблема страны. Возьмём, к примеру, корпус Университета имени Карпенко-Карого на Львовской площади. Сколько стоило достроить его в начале 1990‑х? Миллионов пятнадцать… Тогда денег не нашлось, а в результате мы не имеем профессиональной актёрской, режиссёрской школы. Все эти сэкономленные на культуре деньги вылились в то, что сегодня государство тратит средства на войну. Раз в два дня на разрушение страны по сути выбрасывают корпус Университета Карпенко-Карого. А если бы государство заполнило информационное пространство своим культурным продуктом, то у какого‑то Паши Губарева и мозг заполнился бы другим контентом. И не стали бы они поднимать российский флаг, если бы им сформатировали сознание, исходя из украинского видения истории и культуры. Таким образом, 15 миллионов долларов, сэкономленных на том корпусе, аукаются нам каждые два дня, да ещё с процентами. Это классическая иллюстрация того, к чему приводит непонимание роли культуры в современном мире. Нужно поставить возле тех руин табличку: «Этот корпус является памятником причинам войны на Донбассе».

—  Возможно, теперь наши политики поумнеют?

—  Не похоже. Первый шаг товарища Кириленко на посту министра — семь билетов для бойцов АТО на оперу «Наталка Полтавка». Вот уровень его мышления. Наша культура серьёзно больна, и витаминками или антидепрессантами ей не поможешь. Нужно оперативное вмешательство.

—  Вы человек с именем и авторитетом. Вас цитируют журналисты, вы имеете возможность общаться с политиками… Неужели нельзя включить какие‑нибудь кулуарные методы воздействия?

—  Да, я пишу в Фейсбуке то, что думаю. Но никто из власть имущих ещё не спросил меня, что я думаю о ситуации в украинской культуре. Что остаётся делать? Ходить на демонстрации или по кабинетам высоких инстанций со своей челобитной? Это идиотизм. Я высказываю своё мнение в медиа и работаю. Это моя ответственность.

—  Существует ли механизм, при котором формирование и реализация культурной политики в стране может перейти в зону ответственности самих профессионалов в сфере культуры?

—  Это элементарно. Нужно отказаться от администрирования культуры по сталинской модели и создать компактную бюрократию европейского типа, поддерживающую культуру и опирающуюся на экспертное сообщество. Вещи, казалось бы, очевидные, но комсомольское мышление в Украине почему‑то оказывается сильнее. Всё равно все «пацаны» должны быть свои и поддерживать нужно то, что нравится лично президенту, министру, мэру и т. д. Когда в Москве Марат Гельман боролся с проектами Лужкова и его начали обвинять в неприязни к мэру, он ответил примерно так: «Никакой личной неприязни. Врагом является не Лужков, а культурная машина. Я не думаю, что у мэра Берлина вкус лучше, чем у Лужкова, возможно, даже хуже, но там система такая, что вкусы власть имущих никак не отражаются ни на облике города, ни на культурной политике страны». А вкусы нашего нынешнего правительства очевидны.

—  Верите ли вы в эффективность запретов и протекционистских мер в условиях глобального информационного пространства?

—  Что касается политики и экономики, то здесь я, наверное, либерал. Но в культуре я сторонник жёсткой государственной протекционистской политики, учитывающей опыт утопического проекта «искусство в массы», а в чём‑то и просвещённого абсолютизма. Чистого либерализма в нашей культуре при её нынешнем состоянии быть не может. Все эти отмазки про войну вызывают смех. Я всегда напоминаю, как в 1919 году, когда вводилась карточная система, свирепствовала ЧК, наступали Деникин, Колчак и кто угодно, начались систематические закупки Институтом художественной культуры — ИНХУКом — работ Кандинского, Малевича, Шагала, Родченко. И это довольно просто объяснить, ведь тогда к власти в России пришла какая-никакая, а часть интеллигентской тусовки. Культурой заведовал интеллигент Луначарский. Пусть более утончённые деятели Серебряного века смеялись над его пафосностью, иногда переходящей в дурной вкус, но всё‑таки это был интеллигент. А я не вспомню, кого из последних руководителей Минкульта Украины можно назвать интеллигентом. Из всех их я бы выделил недолго продержавшегося Евгения Нищука. Поначалу он тоже вызывал у меня опасения. Актёр, причём скорее шоумен, нежели исполнитель глубоких психологических ролей первого плана, и вдруг возглавляет Министерство культуры. Были сомнения, сможет ли он понять весь спектр проблем? Оказалось, он понял главное: надо опираться на понимающих людей. Может быть, он и не знал, где сидит фазан, но он нашёл тех, которые знали. И начались подвижки. Был ряд вселивших надежду назначений, было собрано несколько вызвавших доверие экспертных групп, проводились встречи с людьми, которые реально делают культуру. И разговоры с ними велись дельные…