С конца XIX столетия Крым – это огромная мастерская, куда постоянно приезжают ведущие пейзажисты, преподаватели Академии художеств.
Говоря о возникновении отечественного пленэрного движения, мы неминуемо приходим к Крыму. С конца XIX столетия это огромная мастерская, куда постоянно приезжают ведущие пейзажисты, преподаватели Академии художеств — Ф. Васильев, А. Куинджи, А. Боголюбов, И. Шишкин, И. Левитан, В. Поленов, В. Васнецов, В. Суриков, К. Коровин, В. Орловский, И. Похитонов, С. Васильковский, К. Костанди, И. Крачковский, А. Писемский — всех не перечислить!
«Вам хорошо известно, что Ялта сделалась лучшим сезонным городом, туда приезжает лучшее общество со всех концов России. Местность Ялты — центр лучших живописных мест на нашем Южном берегу Крыма», — писал президенту Академии И. Айвазовский. Именно здесь, в прекрасном климате и природной красоте, живописцы много работают на открытом воздухе, осмысливая этот этап как основной в процессе создания пейзажной картины.
В Крыму, как и в Европе, всегда можно было выделить два полюса пленэрного движения — «художественную коммуну» и «творческую группу». Примером творческой группы, первой в своём роде, стала экспедиция студентов пейзажного класса А. Куинджи из Бахчисарая в Кекенеиз (Симеиз) через село Албат (ныне Куйбышево). Она состоялась весной — летом 1895 г. и дала участникам множество натурных материалов для последующей работы.
По настоянию любимого учителя художники А. Рылов, Н. Химона, Е. Столица, Г. Калмыков, М. Латри, К. Богаевский, Я. Бровар и П. Краузе направились к Южному берегу Крыма, где Архип Иванович ещё в 1886 г. приобрёл землю для коммуны живописцев. Куинджи мечтал построить там дома-мастерские, библиотеку, общинный дом. Члены Товарищества передвижных художественных выставок поначалу загорелись этой идеей, но потом остыли.
Так и осталась земля в собственности Куинджи. В воспоминаниях Рылова мы можем прочесть, как тяжело давалась молодым живописцам незнакомая природа, особенно морская стихия, сколько усилий приходилось прикладывать, чтобы заслужить похвалу учителя.
Со временем всё больше художников обзаводятся в Крыму собственным жильём. На базе таких поселений возникают художественные коммуны. Своеобразным аналогом Дармштадской колонии становится Новый Мисхор.
В 1905 г., после сдачи в аренду небольшого участка земли в имении графа Шувалова, здесь с необычайной скоростью возводятся элегантные дачи в стиле модерн. Среди обитателей Нового Мисхора — М. Чехова, сестра писателя, художник Б. Григорьев, поэт, критик и издатель С. Маковский, художник-архитектор Л. Браиловский, скульптор Г. Дерюжинский, композитор И. Стравинский.
Эта дружная компания вместе с многочисленными гостями (С. Судейкиным, Н. Альтманом, С. Сориным, Н. Милиоти и др.) стала инициатором нескольких выставок крымского искусства в 1917–1920 гг. в Ялте.
Иной характер носила построенная К. Коровиным дача «Саламбо». В своих воспоминаниях Константин Алексеевич писал: «В Крыму в Гурзуфе я нашёл прекрасный кусок земли у самого моря, купил его и построил дом, чудесный дом. Туда ко мне приезжали гости, мои приятели — художники, артисты и многие всё лето гостили у меня». А приятелями Коровина были Шаляпин, Чехов, братья Танеевы, Репин, Горький, Куприн…
По мнению Д. Сарабьянова «Саламбо» является русским аналогом вангоговского Арля. Со времени создания в 1904 г. и по сей день это благословенное место наполнено духом творчества — сначала Коровина и его гостей, а впоследствии — советских и современных художников, лучших представителей реалистической школы живописи.
Настоящей художественной колонией, устроенной в Крыму на манер парижского Монпарнаса, стал «Дом поэта» в Коктебеле.
Первые гости стали наведываться сюда ещё в 1900-е гг., когда мать Максимилиана Волошина, Елена Оттобальдовна, построила на купленном участке дом.
Но основательно Коктебель заселяется художниками и литераторами после переезда в Крым её сына Макса, создавшего здесь неповторимую атмосферу раскрепощённости и творческой свободы. «Из любой пятёрки московских или ленинградских художников кисти и слова один непременно связан с Коктебелем через дом Волошина», — писал Андрей Белый, гостивший там летом 1924-го.
Среди постоянных обитателей этой коммуны — К. Бальмонт, М. Цветаева, К. Богаевский, В. Брюсов, К. Петров-Водкин, А. Остроумова-Лебедева, А. Грин, М. Булгаков — писатели, поэты, живописцы и графики, живущие (как это было в Ворпсведе и на Монпарнасе) под одной крышей.
Коммуна в Коктебеле оказала огромное влияние на молодое поколение художников и литераторов, явилась воплощением их извечной мечты о «Башне из слоновой кости», об идеальном мире, созданном для творчества и духовного общения. Просуществовала она вплоть до смерти Волошина в 1932 г. Немецкий Баухаус пережил её лишь на один год…
Последним художественным поселением, созданным в довоенном Крыму и объединяющим в себе черты коммуны и выездной практики, стала легендарная дача Московского института изобразительных искусств (с 1938 г. — МГХИ) в Козах, близ Судака. Это место в начале 1930-х гг. открыли супруги И. Чекмазов и В. Фаворская, убедившие дирекцию института в необходимости создания там творческой базы для студентов.
«Выдумка с дачей в Крыму — блестящая выдумка, и место Козы выбрано тоже блестяще. Мне приходилось видеть много красивых мест, вплоть до Италии, и Козы среди них одно из самых почётных. Здесь удивительное сочетание скал, моря, гор, садов; очаровательная татарская деревня и полное, абсолютное отсутствие посторонних докучливых людей… вся территория — несколько километров — мастерская. Такой мастерской не было даже у Рафаэля», — воспоминал художник К. Истомин, приезжавший в Козы в качестве преподавателя летней практики.
За лето здесь успевало побывать около 100 студентов, разделённых на две группы. Занятия, как и во время учебного года, строились следующим образом: сначала три часа живописи, потом два часа рисунка. После обеда и отдыха все отправлялись на этюды. Работали целый день!
Дача просуществовала с 1936 по 1948 г. Среди преподавателей были А. Осмёркин, И. Грабарь, С. Герасимов, Л. Бруни, а также В. Фаворская и И. Чекмазов — будущие учителя выдающегося крымского живописца Ф. Захарова. На этом единая художественная традиция европейского и отечественного искусства заканчивается…
Тем не менее, пленэрное движение остаётся в Советском Союзе необыкновенно популярным. Это вполне понятно, ведь единственный официально разрешённый творческий метод — социалистический реализм — требовал от художников хотя бы цветовой правды, и это (при всех отрицательных последствиях для изобразительного искусства в целом) благотворно сказалось на развитии реалистического пейзажа.
Настоящим расцветом советской пленэрной живописи стали 1950–1980-е гг. При наличии государственного финансирования работа художников на натуре приобретает невиданный размах. В Крыму в этот период выделяется Всесоюзная творческая дача в Гурзуфе (бывшая «Саламбо») и дача Крымского СХ в Соколином.
Впрочем, коренные (или осевшие здесь) крымские живописцы, как и предыдущие поколения местных художников, используют для пленэрной работы весь Крым. Так, Ф. Захаров, В. Бернадский, Н. Бортников, Т. Кузнецова часто бывали с друзьями в Уютном в районе Карадага; П. Столяренко, С. Мамчич, В. Соколов и П. Мирошниченко — в Восточном Крыму, окрестностях Керчи и Казантипа; В. Толочко облюбовал Тарханкут, а В. Филатов, Ю. Волков, Н. Дудченко работали в окрестностях Евпатории и на озере Мойнаки.
И, конечно, все они выезжали в Ялту, Гурзуф и Симеиз, а также в Алупку к Я. Басову, где благодаря удивительному гостеприимству хозяина каждое лето складывалась самая настоящая художественная коммуна.
«Мёртвый сезон» в отечественном пленэрном движении породили 90-е гг. Постоянная неразбериха, передел собственности, нехватка красок и холстов, хроническое отсутствие денег поставили живописцев на грань выживания.
Но время шло, и с развитием нового общества, появлением состоятельных людей, меценатов, галеристов возобновляется идея творческих групп и творческих дач. В конце 90-х, после 10-летнего перерыва, нам приходилось по крупицам собирать необходимые средства, привлекать к сотрудничеству бизнесменов, мэрии Москвы, Киева, Севастополя, различные общественные фонды, государственные музеи, дабы возродить крымские пленэры как необходимую составную часть творческого процесса.
Первыми такими проектами стали многолетний севастопольский пленэр, инициированный адмиралом С. Рыбаком и народным художником Украины А. Сухоруких (сегодня он спонсируется бизнесменом и общественным деятелем С. Антоненко), пленэры для лучших выпускников Института им. В. И. Сурикова на даче «АРТА» в селе Соколином, организованные супругами Самойловыми, а также пленэры для живописцев и графиков в Доме-музее Е. Нагаевской и А. Ромма в Бахчисарае, проходящие под патронатом хранителя Дома М. Соколовой.
К середине 2000-х гг. крымские пленэры набирают силу: работу в творческих группах устраивают ялтинские галереи «Ника» и «АртУсадьба», севастопольская «АРТА», начинают принимать художников творческие дачи В. и Е. Толочко на Тарханкуте, владельцы дач в Щебетовке и Коктебеле.
Понимая значение работы на пленэре, все мы, стоявшие у истоков возрождения замечательной традиции, поначалу испытывали огромную радость — новое поколение живописцев получило возможность писать на открытом воздухе, видеть разнообразные ландшафты, ближе общаться со своими учителями и коллегами. Но не всё оказалось так просто… Не зря говорят: «Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибёт».
В последние годы каждый отель или пансионат, находящийся в красивом месте, спешит сдать свои пустующие номера организаторам художественных пленэров, а всякая галерея, занимающаяся реалистическим искусством, стремится пополнить коллекцию дешёвыми, почти дармовыми, этюдами современных живописцев, полученными в обмен на проживание и питание.
В результате, на сегодняшнем арт-рынке мы имеем огромное количество недописанных, непродуманных этюдов, которые хороши как рабочие материалы, но совершенно непригодны в качестве законченной картины.
Плохо и то, что молодые художники, почувствовав вкус лёгких денег, уже и не стремятся к созданию полноценных выставочных произведений. А что же коллекционеры и новоявленные галеристы? Они и сами давно потеряли чувство реальности, пытаясь выдать этюдные пленэрные работы за самостоятельные картины и устанавливая на них непомерно высокие цены.
Благородная цель обернулась серьёзной проблемой нравственного характера…
Подводя черту под нашими размышлениями на тему пленэрного движения в Крыму, нужно отметить, что оно во все времена весьма чутко реагировало на перемены в культурной и общественной жизни страны.
Роль художественных коммун и творческих групп, стимулирующих к работе и постоянному поиску, невозможно переоценить — она поистине огромна.
Однако в сегодняшней ситуации очень хочется, чтобы не арт-рынок диктовал живописцам, что и как писать, а их творческие порывы и стремление к высокому искусству находили понимание и одобрение среди коллекционеров, кураторов, меценатов и галеристов.