 | Об искусстве и науке создания портрета “Антиквар” беседует с Игорем Бабайловым — известным русским живописцем, более 20 лет живущим в Америке. За эти годы он создал ряд официальных заказных портретов глав государств, религиозных и общественных деятелей, а также бизнесменов, выдающихся учёных, музыкантов, режиссёров. |
30.04.2013
Игорь Бабайлов — почетный член Российской Академии Художеств
Об искусстве и науке создания портрета “Антиквар” беседует с Игорем Бабайловым — известным русским живописцем, более 20 лет живущим в Америке. За эти годы он создал ряд официальных заказных портретов глав государств, религиозных и общественных деятелей (Папы Римского Бенедикта XVI, Дж. Буша, В. Путина, Н. Манделы, Б. Малруни, Р. Джулиани и др.), а также бизнесменов, выдающихся учёных, музыкантов, режиссёров.
“Антиквар”: Игорь, вы общались со многими известными людьми, писали портреты знаменитостей. Есть ли, на ваш взгляд, черты, объединяющие их всех?
— Это очень разные по характеру люди, но, как правило, сильные личности, яркие индивидуальности, лидеры, в чём, наверное, и заключается секрет их успеха.
— Что доводится делать чаще: изображать человека таким, каким вы его видите, или таким, каким он хочет себя видеть?
— Если речь идёт о заказном портрете, то художник, естественно, не может чувствовать себя вполне свободным. Здесь важно не перейти ту грань, за которой ты уже не сможешь воспринимать произведение как своё собственное. Остаться верным себе — это, пожалуй, самое главное. По крайней мере, для меня…
Существует стереотипное мнение, что портретист намеренно приукрашивает образ, льстит модели. Это не совсем так. Просто, в отличие от фотокамеры, которая фиксирует и случайное и характерное, художник может сосредоточиться на главном и отсеять ненужное. Ведь для того, чтобы создать образ, не обязательно пересчитывать все морщинки на лице. Возраст можно подчеркнуть и другими способами — с помощью каких-то предметов, фона, освещения и т. д. Кстати, художники часто прищуриваются, когда пишут портрет. Это не из-за проблем со зрением, а для того, чтобы не отвлекаться на второстепенные детали. И если, прищурясь, я увижу одну морщинку вместо трёх — эту одну и нужно показать.
Портрет генерала Д.Пэтрэуса.
— Вам позировали очень известные люди. Как складывались ваши взаимоотношения в дальнейшем?
— Как правило, общение продолжалось и после завершения работы над портретом. С некоторыми из этих людей мы стали друзьями. Недавно, например, я делал официальный портрет генерала Дэвида Петрэуса, который был главой Центрального командования вооружённых сил США, позже — директором ЦРУ. Во время сеанса он был в парадной форме, со всеми наградами. Адъютант, который следил за его рабочим графиком, предупредил, что у меня есть два часа. Это конечно, роскошь. Я решил начать с наброска — для изучения черт лица, характера — чтобы потом на его основе делать живописный портрет. Получился довольно детализированный рисунок внушительного размера. Когда дело дошло до кителя, я понял, что в два часа не уложусь. Я спросил: «Генерал, вы не против, если мы ещё чуть-чуть посидим?» Он согласился и пробыл у меня ещё полтора часа. Мы довольно много разговаривали, генерал даже отдыхать отказался, когда я предложил сделать перерыв. Сидел всё время не шевелясь — выдержка, свойственная профессиональным военным!
Портрет Энн Лемир
— Что движет человеком, заказывающим собственный портрет известному художнику?
— Думаю, чаще всего люди делают это по тем же причинам, по которым покупают мерседесы: если у соседа он есть, значит, должен быть и у меня. Портрет в этом смысле мало чем отличается от престижной машины. Ну, а если «той же кистью» были написаны портреты президента или Папы Римского, заказчик ощущает себя в одном ряду с ними. Всё это слагаемые имиджа…
— Но от имён моделей в немалой степени зависит и ваш имидж?
— Да, конечно. Мы живём в такое время, когда высокое и коммерческое искусство слились воедино. СМИ и технологии существенно изменили жизнь и мышление художников, у многих из них есть пиарщики. Но если не будет собственно творчества — никакая раскрутка не поможет. Я абсолютно уверен, что имя профессиональному живописцу делают не его модели, а его работы. Однако люди устроены так, что первым делом они будут говорить не о достоинствах картины, а о том, что её автор писал Папу Римского…
Мне действительно посчастливилось делать для Ватикана портреты Иоанна Павла II и Бенедикта XVI. А недавно в Америке проходила передвижная выставка «Сокровища Ватикана», на которую отобрали 200 экспонатов, рассказывающих о двухтысячелетней истории папства. Там были самые разные предметы и произведения искусства, в том числе, созданные такими прославленными мастерами, как Микеланджело и Бернини. Для презентации своего папства Бенедикт XVI выбрал портрет моей работы. Конечно, это огромная честь для меня.
— Какие качества отличают портретиста от мастеров, работающих в других жанрах?
— Коммерческий интерес зачастую «привязывает» автора к тому или иному жанру. Я же всегда считал, что настоящий художник должен восхищаться всем и писать всё, не ограничиваясь рамками одного жанра. Примером могут служить живописцы прошлого, которые работали и в пейзаже, и в натюрморте, и в портрете. Но всегда должно быть мастерство, умение перевести предмет из трёхмерного пространства в пространство двухмерное. Этому нужно учиться… Из всех жанров портрет всегда считался наиболее сложным. Даже такие мастера, как Рембрандт, признавали это. Ведь человек — самое совершенное из всех творений Божьих. И если художник может нарисовать человека, то точно сумеет изобразить дерево. Поэтому в старых академиях портрету уделялось особое внимание.
Портрет М. Калашникова
— Вы закончили Московский государственный академический художественный институт им. В. И. Сурикова, где всегда с пиететом относились к традициям русской реалистической школы. Однако уже много лет живёте за границей, и вашими клиентами являются люди, воспитанные на западном искусстве. Повлияло ли это на формирование вашего стиля?
— Я никогда ни под кого не подстраивался — это свойство моего характера. Когда я провёл в 1990 г. свою первую выставку в Северной Америке, то показал на ней несколько портретов и сюжетных композиций, привезенных из России. Помню, мне говорили тогда: «Зачем ты это делаешь? Какие-то фигуры… Рисуй лучше волков, птиц…» Да, их проще продать, но нельзя же думать лишь об этом! Я всегда ориентировался на великих русских мастеров — Репина, Серова, Левитана, Саврасова, Крамского и всегда оставался верен этим именам. Я горд тем, что родился в России, что получил там академическое образование, потому что считаю нашу школу непревзойдённой. И не только в прошлом… Но я эмигрант, а у всех эмигрантов в общем-то одна судьба. Был такой живописец Николай Фешин, ученик Репина, который долгое время жил в США, стал американцем, но он всю жизнь был русским художником. Вот и я, живя в Америке, тоже остаюсь русским.
— Вы коллекционируете что-нибудь?
— У меня есть несколько работ моих коллег — современных художников из США и Канады, но назвать себя серьёзным коллекционером я не рискну. Надо понимать, что есть коллекционеры, а есть собиратели красивых вещей. Коллекционер — это профессионал, знаток, человек, который не только собирает произведения, но и изучает их. А собиратель красивых вещей покупает, потому что ему просто что-то приглянулось. Это совсем разные подходы.
— Знакомы ли вам муки творчества?
— Безусловно. Я часто вспоминаю слова своего друга, архиепископа из Ватикана, который провёл параллель между тем, что я делаю, и детьми. Он сказал: «Сначала ты даёшь им жизнь, потом их поднимаешь, потом отпускаешь, и они уходят».
Появление каждой картины вполне можно сравнить с родами, а они без мук не бывают. То же и с живописью, ведь, работая, ты создаёшь что-то такое, чего никогда не существовало. Сегодня, впрочем, многие художники просто копируют фотографии, но какой в этом смысл?
Портрет Папы Бенедикта XVI
— А вы никогда не пользуетесь фотографиями?
— Бывает, из-за занятости модели приходится совмещать работу с натуры с работой по фотографиям. В таком случае, они делаются заранее и в большом количестве. Эти снимки используются в качестве дополнительной информации и исключительно для того, чтобы подправить рисунок. Кстати, знаменитый Шишкин был одним из первых, кто стал применять фотографию при написании картин. Но работа с натуры незаменима — только так можно почувствовать человека, сделать по-настоящему живой портрет.
— Вы общаетесь с моделью во время работы?
— Обычно молчу. Но иногда нужно говорить, чтобы человек не заснул — всё-таки сидит долгое время в одной позе. Конечно, стараюсь не отвлекаться, потому что создание портрета требует огромной концентрации внимания. В пейзаже можно подвинуть дерево на десять метров и никто этого не заметит. А в портрете надо быть предельно точным. Даже миллиметр способен изменить всё — сходство, настроение, эмоцию. Это целая наука. Недаром в давние времена художественные академии называли академиями искусств и науки. Потом эти понятия разделили.
— Вы имеете в виду знание анатомии? Оно в самом деле необходимо?
— Абсолютно! Реалистическая школа живописи — это фундамент. И чем крепче он — тем крепче будет возведённое на нём здание. Причём на это основание можно поставить и палатку, и одноэтажный домик, и небоскрёб. Всё зависит от его прочности. Если фундамент крепкий, можно делать что угодно — даже абстракции создавать. А если его нет, ты всегда будешь слабым.
Использованы фото с сайта Игоря Бабайлова