Материал из журнала “Антиквар”: Книги и Судьбы (101)
Известный собиратель книжной шевченкианы Артур Уманский приобретает редчайшие издания для своей коллекции на украинских аукционах.
— Мы общались с вами пять лет назад. Как за эти годы изменилась ваша коллекция, какими раритетами пополнилась?
— Прибавилось много интересного. Например, два прижизненных издания «Кобзаря» 1860 года. Одно из них было напечатано на средства Платона Симиренко — сахарозаводчика, садовода и мецената, с которым Тарас Григорьевич познакомился в 1859 году. Другое — «Кобзарь» в переводе русских поэтов, изданный в Санкт-Петербурге под редакцией Николая Гербеля. Остальные «Кобзари» выходили уже после смерти поэта.
Упомяну также первое издание двухтомных «Записок о Южной Руси» Пантелеймона Кулиша — друга Шевченко и его соратника по Кирилло-Мефодиевскому братству. Этот уникальный фольклорно-исторический сборник был выпущен в Петербурге в 1856–1857 годах.
Появились в моей коллекции украинские светские книги XVIII столетия, драма Нестора Кукольника «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский», изданная в 1835-м, сборник стихотворений Алексея Кольцова 1859 года.
— Все они приобретены в Украине?
— Да. Единственное исключение — «Кобзарь» в переводе русских поэтов: его я купил в Москве. Сейчас, учитывая сложившуюся обстановку и риски, связанные с вывозом, стараюсь покупать только здесь.
— А вообще на зарубежных аукционах часто встречаются интересные для вас книги?
— Если я что‑то и покупаю на Западе, то не книги, а произведения украинских художников. Мне удалось собрать достойную коллекцию, которой я серьёзно занимаюсь уже 15 лет.
— То есть главное направление вашей коллекционерской деятельности — украинская живопись?
— Не только живопись, а изобразительное искусство в целом. Я внимательно слежу за тем, что предлагают ведущие западные аукционные дома и участвую в торгах, если нахожу что‑то важное для своей коллекции.
— Но почему же вы не покупаете за рубежом книги? Возможно, они бы обошлись там дешевле?
— Как показывает практика, раритеты везде стоят очень дорого. Пример — первое издание поэмы «Гамалия» Шевченко 1844 года, проданное на недавнем московском аукционе «Литфонд» за 8,5 миллионов рублей (почти $ 150 000) при эстимейте 450 000–500 000 руб. Редчайшая 12‑страничная книжка, которой, как написано в аукционном каталоге, нет ни в доступных библиографических справочниках, ни в крупнейших государственных российских библиотеках.
— Вероятно, ввезти такое издание в Украину было бы непросто?
— Никаких сложностей, если у вас есть документ, подтверждающий факт его приобретения и разрешение на вывоз (а вот с этим именно в России действительно могут возникнуть проблемы). И, конечно, вы должны будете сразу по прибытии в Украину задекларировать такую книгу, как и любую другую культурную ценность, ввозимую в страну. Кстати, благодаря закону, принятому семь лет назад, вам даже не придётся платить за неё пошлину.
— Вы принимаете участие в выставках?
— Я всегда откликаюсь на приглашения. Но если речь идёт о выставках книг, то они проводятся крайне редко. На сегодняшний день букинисты — некая «закрытая каста».
— Говорят, что любая коллекция должна жить — то есть выставляться, обсуждаться, вводиться в научный обиход. В чём, на ваш взгляд, жизнь книжной коллекции?
— Здесь никакой принципиальной разницы нет. Её жизнь — в тех же выставках, публикациях, видеосюжетах, посвящённых отдельным книгам, авторам, издателям или целостным собраниям. К сожалению, никто этой жизни не видит. Сообщество букинистов полностью закрыто. Много ли вы вспомните выставок редких книг из частных собраний?
— Одну точно вспомню — наш проект «Книга на все времена», представленный в музее «Духовні скарби України». Вы ведь тоже в нём участвовали?
— Во-первых, это было довольно давно, а во‑вторых, ваше начинание не изменило общей ситуации. Похоже, что букинисты предпочитают любоваться своими сокровищами в одиночестве либо в окружении домочадцев.
— Но есть же и другие примеры — та же Библиотека Моргана в Нью-Йорке…
— Да, существует немало частных библиотек, которые стали публичными, но в нашей стране вряд ли кто‑то поспешит открывать своё собрание — по крайней мере, сейчас. Для этого должен вырасти общий культурный уровень общества, измениться отношение к частному коллекционированию. Что говорить, если даже из Библиотеки Вернадского умудрились украсть «Апостол» Ивана Фёдорова?
— И это не единственная книжная кража, которая сейчас обсуждается. Я имею в виду старопечатные издания, пропажу которых обнаружили во Львовской галерее искусств. Вероятно, они уже давно осели в каких‑то подпольных коллекциях.
— Всегда существует опасность купить книгу с сомнительным провенансом. Поэтому лично я не имею дела с непроверенными поставщиками и очень внимательно осматриваю страницы, на которых могли быть печати либо их следы. Покупка на аукционе в этом смысле гораздо безопаснее.
— Я знаю, что вы приобрели очень редкое издание Шевченко на осенних книжных торгах «Дуката». Расскажите о нём подробнее.
— Вероятно, вы говорите о канадском издании «Кобзаря» 1922 года в переводе Александра Хантера. Пришлось поторговаться за неё с одним очень известным коллекционером, но я прекрасно понимал, что больше такой вещи не найду.
— Что ещё из шевченкианы появилось в вашей библиотеке?
— Первое полное посмертное издание «Кобзаря», вышедшее в Праге в 1876 году. Первый том не является особой редкостью — он был напечатан тиражом 4 000 экземпляров и предназначался для распространения на территории Российской империи. А вот тираж второго — только 1 000, поскольку в него вошли запрещённые цензурой стихи. Эта книга в Россию вообще не ввозилась.
Назову также воспоминания Варфоломея Шевченко, родственника поэта, который занимался обустройством его могилы на Чернечьей горе. Впервые они были опубликованы во Львове в 1876‑м.
— Я слышала, что вы уже оцифровали свою коллекцию произведений изобразительного искусства и выложили в Интернет. С ней может ознакомиться каждый желающий?
— Да, доступ на сайт (http://art-ur.com.ua/) открыт для всех.
— Вы сделали большое дело, ведь об оцифровке и государственных, и частных собраний речь идёт довольно давно, но продвигается этот процесс очень медленно. А книги вы тоже оцифровали?
— Пока нет. Но надеюсь, что скоро дойдёт очередь и до них.
Фото: Павел Шевчук