Это сокращенная версия материала из журнала “Антиквар”: № 9, 2010 г.
Одним из важнейших сегментов мирового антикварного рынка являются ювелирные изделия. Имея колоссальное историко-культурное значение, они находят и чисто утилитарное применение, выступая в роли элемента костюма, во многом акцентирующего социальный статус владельца. Царственные особы на официальные мероприятия надевают броши, кольца, серьги, браслеты, которые носили еще их бабушки-прабабушки, как бы подчеркивая преемственность поколений. И наоборот, весьма нелепо выглядит представляющая государство дама с дешевой бижутерией или «драгоценностями от Сваровски».
Другой, не менее важной особенностью ювелирного антиквариата является его инвестиционная привлекательность, значительно возрастающая в условиях финансовой нестабильности. В отличие от золота и металлов платиновой группы, цена на которые косвенно привязана к валютообменным курсам и мировым ценам на энергоносители, стоимость антикварных изделий демонстрирует постоянный рост. По оценке специалистов средняя прибыльность таких вложений составляет от 20 до 30% в год. Рынок ювелирного антиквариата высоколиквиден, ему практически не грозит «обвал», подобный тому, что произошел в последнее время с российской нумизматикой или фалеристикой.
Появление новых участников рынка всегда вызывает рост цен на определенные изделия. Так было в 1980–1990 гг., когда жители Страны восходящего солнца открыли для себя изыски стиля ар-деко: начался массовый вывоз изделий в Японию, сопровождавшийся значительным ростом цен. Со временем рынок насытился, и сегодня японские дилеры активно торгуют в Великобритании, а ювелирные украшения в стиле ар-деко находят новых почитателей среди состоятельных россиян и американцев. Появление прослойки богатых русских и китайцев тут же привело к экспоненциальному росту цен на соответствующие ювелирные изделия. О том, что торговля ювелирным антиквариатом является выгодным бизнесом, свидетельствует и расширение географии крупнейших аукционов. Помимо традиционных Лондона, Нью-Йорка, Женевы, Парижа, Милана, где до последнего времени была сосредоточена основная торговая деятельность, все большее значение приобретают Китай и Арабские Эмираты. Торги в Гонконге и Дубае показывают очень неплохие результаты с учетом национальной специфики. Выставляемые на них лоты ориентированы на местные вкусы, и такая стратегия развития рынка полностью себя оправдывает.
Интерес к старинным ювелирным изделиям возник в Италии в эпоху Возрождения. Итальянские мастера широко использовали опыт античных ювелиров в резьбе камей, а само коллекционирование античных произведений искусства стало весьма модным в кругах аристократии занятием. С тех пор при любом более-менее значимом европейском дворе существовал кабинет древностей. Соответственно спросу росло и предложение: в XVIII в. появились крупные аукционные дома, торговавшие среди прочего и ювелирными древностями. С течением времени рынок ювелирного антиквариата только расширяется, объем сделок растет из года в год. При этом чем менее стабилен фондовый и валютный рынки, тем интенсивнее становится оборот рынка антиквариата, существенно возрастают объемы продаж.
Ювелирный антикварный рынок держится на «трех китах»: аукционах, специализированных галереях и ярмарках. Среди аукционных домов ведущее место безусловно принадлежит Sotheby’s и Christie’s, регулярно проводящим торги ювелирными изделиями, начиная от античных образцов и заканчивая работами современных мастеров. Их примеру следуют английские дома Bonhams, Dreweatts, Woolley & Wallis. Иногда на эти «аукционы второго ряда» попадают первоклассные вещи, и результаты торгов превосходят все ожидания. В частности, на аукционах Woolley & Wallis за последние два года были зафиксированы рекордные цены на шедевры Рене Лалика (илл. 2). Владельцы этих изысканных изделий выбрали правильную стратегию продажи: «жемчужина» на фоне традиционных предметов, достаточно часто встречающихся на торгах, вызывает ажиотаж, и начинается непредсказуемый рост цены лота. Особенно активно это происходит в том случае, когда в борьбу вступают несколько телефонных покупателей. Людям свойственен азарт, и иногда желание стать счастливым обладателем заветного предмета затмевает представление о его реальной стоимости.
В странах континентальной Европы регулярные аукционы по продаже ювелирных изделий проходят во Франции (Druot, Artcurial, Pierre Berge & Associes), Австрии (Dorotheum), Германии и Швейцарии. В скандинавских странах ювелирные лоты выделяют, как правило, в отдельные разделы на больших торгах предметами декоративно-прикладного искусства.
Другой составляющей рынка антиквариата являются галереи, специализирующиеся на торговле ювелирными изделиями. Они есть практически во всех европейских столицах, но увы, не в Киеве. И дело здесь не в отсутствии потенциальных покупателей, а в законодательной базе, сохранившейся практически без изменений со времен УССР и создающей массу бюрократических сложностей для ввода антикварных изделий из драгметаллов в легальный рыночный оборот.
Обычно галереи, занимающиеся торговлей ювелирным антиквариатом, расположены в наиболее фешенебельных районах города. В Лондоне это Мейфэр и Челси, в Берлине череда антикварных галерей выстроилась вдоль улицы Курфюрстендамм, в Париже манят витрины «Лувра антикваров» и магазинов Вандомской площади. Цены здесь рассчитаны на весьма состоятельных людей, готовых выложить огромные деньги за прекрасную безделушку. Иногда предмет, только что проданный на аукционе, занимает свое место в галерее, но цена его зачастую возрастает в разы. В Лондоне антикварными галереями славится Берлингтонский пассаж, в витринах которого выставлены изделия, ничуть не уступающие экспонатам Британского музея или Музея Виктории и Альберта. Однако, в отличие от музея, в галерее можно попросить показать интересующую вас вещь, подержать ее в руках, прицениться, прослушать целую лекцию о том, счастливым обладателем какого замечательного предмета вы можете стать. А затем, вежливо поблагодарив хозяина или продавца, похвалить предмет, непременно сказав, что подумаете о его приобретении. В субботу антикварный бомонд перемещается на рынок Портобелло, где, несмотря на внешнюю демократичность, цены «кусаются». Вообще лондонские торговцы антиквариатом — очень интересные и колоритные люди, напрочь развеивающие миф о британской чопорности, особенно когда становишься своим человеком в их среде.
И, наконец, ярмарки или салоны — праздники в мире антиквариата. Самая престижная — TEFAF проходит весной в небольшом голландском городе Маастрихт. Картины, скульптуры, серебро, стекло и, конечно же, ювелирные изделия. Редкие камни, стоимость которых исчисляется шести-семизначными цифрами, шедевры Лалика, Картье, Тиффани. И все это находит своих покупателей. В Великобритании наиболее респектабельная ярмарка — июньский салон в отеле «Гросвенор» в лондонском Мейфере. Собственно, и само название района переводится как «майская ярмарка». Салон этот проходит с 1934 г. под патронатом сперва Елизаветы (королевы-матери), а после ее смерти — царствующей королевы Елизаветы II. Торжественная атмосфера, соответствующим образом одетые продавцы и публика — все это впечатляет. Впрочем, как и цены. Стоимость торгового места на этом престижном шоу достигает £20 тыс., так что и товар здесь никак не может быть дешевым.
Зимой торговцы ювелирными изделиями слетаются со всего мира в Майами, где проходит знаменитое Miami Beach Antique Show. Ювелирный антиквариат занимает на этой ярмарке далеко не последнее место. Цены — как повезет…
Говоря о ценовой политике на антикварном ювелирном рынке, следует четко осознавать отсутствие прямой корреляции между стоимостью изделия и его весом, характеристикой использованных камней. В этом — принципиальное отличие от оценки современного ювелирного ширпотреба. Критерий оценки бриллиантов «4С» (colour, clarity, carat, cut — цвет, чистота, каратность, огранка) далеко не всегда применим к камням старой огранки. До 1860–1870-х гг. бриллианты часто оправляли в серебро, и только основание изделия делали из золота. Так что принцип соответствия цены и веса тоже не работает. Ну, а если говорить о шедеврах, созданных великими мастерами ар-нуво и ар-деко, то в них золото и бриллианты часто комбинировались с достаточно дешевыми камнями — жадеитом, ониксом, кораллами, но именно эти изделия занимают верхний ценовой сегмент (илл. 3). Вообще оценивать старинные драгоценности, исходя из их веса, стоимости эмали и камней — это все равно, что судить о цене картины по количеству израсходованных художником краски и холста.
Проследить взаимосвязь между возрастом изделия и его стоимостью тоже достаточно сложно. Во-первых, ранних, изготовленных до середины XIX в. предметов сохранилось не так много. Это связано с тем, что в угоду моде владельцы переделывали старинные украшения. Рынок бриллиантов был ограничен сырьем, поступавшим из Индии и Бразилии, и камни просто переогранивали. Только после открытия богатых южноафриканских месторождений, когда приток алмазного сырья резко возрос, переделка старинных драгоценностей прекратилась. Среди изделий XIX в. на рынке очень востребованы и высоко ценятся полные комплекты (парюры и демипарюры), дошедшие до наших дней в родных футлярах. Такие комплекты включают в себя ожерелье, браслет, серьги, броши-подвески, выполненные в одном стиле. Цена комплекта в зависимости от уровня работы и сохранности отдельных предметов составляет от 10 до многих-многих тысяч долларов. Однако появляются они на рынке все реже и реже. Представленная на илл. 4 коралловая парюра была продана на аукционе за $5 тыс., и ни продавец, ни покупатель не задавались столь актуальным в нашей антикварной среде вопросом: а сколько стоит 1 грамм коралла?
Период с 1870-х и до 1930-х гг. можно смело назвать Ренессансом ювелирного искусства, а время модерна — его апофеозом. Развитие новых технологий обработки материалов стимулировало поиски ювелирами-дизайнерами новых эстетических решений. Пальма первенства в этом плане принадлежит французу Рене Лалику (1860–1945) и американцу Луису Комфорту Тиффани (1848–1933). Эксперименты Лалика со сложнейшей техникой витражной эмали, создание новых образов (женщина-стрекоза) вызвали фурор на Парижской выставке 1900 г. Его броши, кулоны, подвески, «ошейники» (ожерелья под горло) приобретают огромную популярность. Страстным собирателем оригинальных произведений Лалика становится знаменитый промышленник Галуст Гюльбекян. Сегодня его коллекция выставлена в Музее Гюльбекяна в Лиссабоне. Другие мастера, работавшие в стиле ар-нуво — Жорж Фуке, Люсьен Готре (илл. 5), каталонец Луи Масриера (фирма производит изделия в этом стиле по сей день) также создают уникальные вещи. Знаменитая «Орхидея» бельгийского скульптора и ювелира Филиппа Вольфера (1858–1929) украшает коллекцию Музея Виктории и Альберта в Лондоне. Сочетание бриллиантов, рубинов, витражной эмали с изысканно-утонченными формами цветка создают потрясающий эффект. Появление подобных шедевров на антикварном рынке вызывает ажиотаж среди собирателей, что, естественно, сказывается на цене. В одной из лондонских галерей выставлена «ящерица» работы Жоржа Фуке (илл. 6), цена — более £500 тыс.
Брендовость имени мастера или мастерской иногда является определяющей в формировании рыночной стоимости изделия. Например, на апрельских торгах Christie’s в Нью-Йорке брошь с гильошированной эмалью с клеймом «К. Ф» была приобретена за $37 500, а аналогичную работу Августа Хольстрёма (известный ювелир, работавший на фирму Фаберже) продали за $7 500 (илл. 7). В то же время, реальная цена подобного по технике исполнения, а иногда и более изысканного изделия европейских ювелиров едва ли перешагнет барьер в $5 тыс.
Погоня за желанным «56-м клеймом» нередко приводит к абсурдным результатам. Например, автору неоднократно встречались золотые цепи французской работы, выполненные из 18-каратного золота (750 пробы) и имеющие соответствующее клеймо (голова орла в пятиугольнике), на которое «народные умельцы» поставили фальшивое клеймо «56» — то есть существенно занизили пробу. Им и невдомек, что в России, помимо легендарной «56» пробы, была и проба «72», которой и клеймились наилучшие изделия известных ювелиров, выполненные из высокопробного золота («72» золотниковая проба соответствует 750 метрической или 18-каратной). Подлинным клондайком для любителей «56» пробы являются английские ювелирные украшения. В отличие от Франции и других стран континентальной Европы, в Британской империи не было строгих стандартов клеймения золотых изделий. Да и пробы отличались разнообразием. Поэтому на большинстве предметов, выполненных во времена Виктории и Эдуарда VII (1837–1910), пробирные клейма отсутствуют. А если учесть, что стилистически российские и английские украшения этого времени весьма схожи (что имеет свое историческое объяснение), то далеко не все, что помечено клеймом «56», имеет российские корни. Это отнюдь не уменьшает эстетической ценности изделий, но сказывается на их рыночной стоимости. Пару лет назад на весьма респектабельном скандинавском аукционе была продана брошь-подвеска, иглу которой украшало развернутое клеймо «К. Фаберже». Лот сопровождался сертификатом российского эксперта. Конечная цена превысила полмиллиона шведских крон, хотя стилистически подвеска была абсолютно английской, выполненной в «стиле гирлянды», с характерной для англичан манерой закрепки камней; да и цвет золота, из которого была сделана игла, несколько отличался от цвета металла остальной части изделия.
Особенно заметно проявляется «эффект брендовости» в ювелирных изделиях 1920–1930-х гг. в стиле ар-деко. Классика этого стиля — знаменитые браслеты из белого золота или платины, украшенные бриллиантами круглой или багетной огранки. Их обычная рыночная цена колеблется в пределах $10 000–25 000 в зависимости от веса и качества камней, стилистических особенностей изделия. На антикварном рынке Европы и США такие браслеты востребованы и в силу их инвестиционной привлекательности, и как чисто утилитарные вещи, которые используют в качестве элегантного вечернего украшения. Но ситуация с ценой радикально меняется, если на браслете стоит клеймо известной фирмы. На недавних торгах в Нью-Йорке браслет фирмы Van Cleef & Arpels (один из самых дорогих брендов ар-деко) был продан за $278 500. На этом же аукционе «обычный» браслет, не слишком уступающий по уровню работы, но лишенный престижного клейма, был продан «всего» за $30 тыс. А браслет фирмы Cartier (еще один из самых дорогих брендов), украшенный бриллиантами (общий вес 18,2 карата) и горным хрусталем (!!!), ушел за $230 500 (илл. 8). Вот что значит «правильный» бренд!
Помимо имени ювелира, немаловажное значение имеет провенанс изделия, наличие у прежнего владельца громкого имени, способного оказать решающее влияние на цену продажи. В этом плане показателен аукцион Christie’s, на котором в июне 2006 г. были выставлены драгоценности, принадлежавшие принцессе Маргарет (1930–2002), сестре королевы Елизаветы. Отдельные предметы уходили с многократным увеличением стартовой цены: достаточно скромное ожерелье из культивированного жемчуга и бриллиантов, подаренное Маргарет на ее 18-летие (эстимейт £15–20 тыс.), было продано за £276 800(!) (илл. 9). В недалеком прошлом своего нового владельца обрела брошь, принадлежавшая великой русской балерине Анне Павловой. Точная цена продажи в галерее не афишировалась, но она измерялась шестизначной цифрой. А последний пример того, как провенанс вещи влияет на ее стоимость, имел место в апреле 2010 г. на торгах Christie’s в Нью-Йорке. Тогда довольно простая по форме брошь с изумрудом в бриллиантовом окружении была продана за $1 650 500. Столь высокая цена обусловлена историческим значением этой драгоценности: она принадлежала императрице Екатерине II, в 1776 г. подарена невестке Марии Федоровне, от той перешла дочери — Марии Павловне, а затем стала семейным достояние прусского королевского рода Гогенцоллернов (илл. 10).
Коллекционирование предметов ювелирного антиквариата — занятие удивительно увлекательное. Главное — научиться ценить и понимать вещь, и тогда, беря в руки тот или иной прекрасный предмет, можно испытать удовольствие ничуть не меньшее, чем от созерцания живописных полотен или скульптур.