Материал из журнала “Антиквар”, № 10, 2011 г.
В 2011 году прекращает свою работу Государственная служба контроля за перемещением культурных ценностей через границу Украины. О том, что удалось и не удалось сделать Службе, рассказывает её председатель Юрий Савчук.
— В конце 2010 г. участники антикварного рынка и эксперты с удивлением узнали о решении Президента ликвидировать Государственную службу контроля за перемещением культурных ценностей. Любое изменение правил игры всегда настораживает…
— Указ об административной реформе оказался и для нас полной неожиданностью. Так совпало, что его опубликовали, когда во Львове проходило восьмое заседание Немецко-украинской комиссии по вопросам реституции. Коллектив Госслужбы строил обширные планы на будущее, рассчитывая реализовывать их в рамках существующей структуры.
Тем не менее, мы приступили к немедленному исполнению указа и сегодня подошли, так сказать, к последнему рубежу — полной ликвидации Службы, просуществовавшей около 20 лет (если учитывать деятельность её предшественницы — Национальной комиссии по вопросам возвращения в Украину культурных ценностей).
— Многие ведомства, подпавшие тогда под ликвидацию, попытались поднять информационный шум, взывали к правительству и общественности. Вы работали в этом направлении?
— Мы считали, что самый эффективный инструмент в данной ситуации — реальные дела и достижения.
— Каковы были аргументы идеологов административной реформы относительно целесообразности ликвидации Госслужбы? Ведь это был отнюдь не самый многочисленный и не самый обременительный для бюджета орган?
— Да, в штате Нацкомиссии, а потом Госслужбы работало 14 человек, включая уборщицу. Но поскольку речь идёт не о реформах в рамках Министерства культуры, а о системе управления государством в целом, я как госслужащий не вправе комментировать столь масштабные решения.
— Хорошо. Давайте зайдём с другой стороны. Какие аргументы приводили вы?
— Международные конвенции по вопросам предотвращения незаконного вывоза-ввоза культурных ценностей предполагают наличие соответствующих национальных структур. Однако жёстких норм нет. В каждом конкретном случае правительства исходят из особенностей национального законодательства, системы управления и условий исторического развития. Понятно, что в странах с развитым арт-рынком, длительной историей государственности служба контроля за перемещением культурных ценностей может заниматься только лицензированием вывоза.
Но Украина — это особый случай. Начиная с XVIII в., когда в Европе стали формировать большие музейные коллекции, Украина лишилась автономии и входила в состав соседних государств. Исторические документы и художественные сокровища бесконтрольно вывозились с её территории. В 1920–1930-е гг. что-то удалось вернуть из московских и петербургских музеев, но фашистская оккупация 1941–1944 гг. перечеркнула все эти усилия. За 20 лет удалось провести глубокие научные исследования в этом вопросе. Теперь настало время практических шагов. То есть, необходимость в отдельной структуре по выявлению и возвращению культурного наследия вполне очевидна. Опыт других стран, вышедших из-под колониальной зависимости, подтверждает, что только деятельное участие государства позволяет сохранить и приумножить культурное наследие нации.
Далее. Сейчас у нас в стране идёт стремительное формирование антикварного рынка и необходимо, чтобы кто-то мониторил этот процесс, предлагал определённые регуляторные механизмы, помогающие избегать перекосов, неизбежных при таких темпах развития. Другими важнейшими направлениями в работе Службы я бы назвал сотрудничество с международными культурными организациями и отстаивание национальных интересов в рамках межправительственных комиссий по возвращению культурных ценностей.
И ещё одно. Большим и интересным культурным наследием обладает украинская диаспора. Все эти годы контакты с ней не прекращались, обеспечивая постоянный приток в Украину архивных документов, книг, журналов, произведений искусства.
— А если попытаться всё это выразить языком цифр?
— Ещё в XVIII в. кто-то сказал, что статистика — это политическая арифметика. Но давайте попробуем. В прошлом году на пополнение музейного фонда Украины (а это более 400 музеев!) в бюджете Министерства культуры было выделено 600 тыс. грн. Наша же служба только в течение поледних трёх лет ежегодно передаёт украинским музеям и архивам предметов на сумму 5–6 млн. грн.
В 2011 г., когда Служба находилась в процессе ликвидации, мы вернули в страну коллекцию из 210 писанок, похищенных во время войны. Сто единиц из этой подборки оказались уникальными — аналогов не нашлось даже в собрании Национального музея народного декоративного искусства.
Национальному музею во Львове возвращены две редкие иконы, числившиеся в розыске более 20 лет. По оценкам экспертов, рыночная стоимость этих образов составляет сотни тысяч долларов. В музей при Острожской академии переданы 15 бронзовых скульптур американской художницы Мирталы (Пилипенко), дочери известного украинского литературного критика, расстрелянного в 1934 г. На транспортировку коллекции, оценённой в $68 тыс., благодаря руководству компании Аэросвит, не было потрачено ни копейки бюджетных денег.
За два десятилетия Госслужба и её предшественница издали несколько каталогов пропавших ценностей. Возьмём для примера один из них — каталог произведений, похищенных из Музея им. Богдана и Варвары Ханенко в годы войны. Благодаря ему на одном из западных аукционов недавно удалось обнаружить картину голландского мастера XVII в., считавшуюся безвозвратно утерянной. Стоимость только одной этой картины с лихвой перекрывает затраты на выпуск подобных изданий. Сейчас МИД помогает нам в осуществлении всех процедур, необходимых для возвращения полотна. Эксперты также выявили несколько работ из Музея Ханенко в петербургском Эрмитаже.
В прошлом году мы начали работу над созданием электронных баз данных наших потерь во время Второй мировой войны с дальнейшей интеграцией её в международные. Ведь цифровые технологии значительно упрощают работу исследователей, дилеров, аукционистов и правоохранительных органов. Планировалось составить каталоги пропавших предметов по всем крупным музеям и передать эту информацию в соответствующие международные организации и агентства.
— Уже известно, какой будет новая структура по контролю за ввозом-вывозом культурных ценностей после реформирования? Какие из её функций в итоге будут сохранены, а какие переданы другим ведомствам?
— Хочу уточнить, что вследствие административной реформы ликвидируются правительственные органы управления как институт. А Госслужба была именно таким органом при Министерстве культуры. То есть в данном случае мы не можем говорить ни о реформировании Службы, ни о её правопреемнике. Что же касается функций, то теперь они возложены на Министерство культуры. Исполнять их будет структурное подразделение Министерства — Управление по вопросам перемещения культурных ценностей, которое, насколько мне известно, будет состоять из двух отделов. Главный акцент будет сделан на функциях контроля за перемещением культурных ценностей.
Одновременно его сотрудникам придётся решать вопросы реституции, вести переговоры с соответствующими ведомствами других стран, разрабатывать нормативные документы.
Поэтому, если мы сопоставим масштаб задач, которые предстоит решать вновь созданному Управлению, и его более чем скромные финансовые и человеческие ресурсы, то поймём, что страна и народ теряют намного больше, чем приобретает бюджет государства в результате ликвидации Госслужбы.
— Кто возглавит новое подразделение?
— Я не владею такой информацией.
— Сейчас вывоз культурных ценностей из Украины возможен только при наличии разрешения с грифом Госслужбы. Не возникнут ли проблемы из-за того, что Госслужба прекратит своё существование, а новое подразделение, как это у нас водится, ещё несколько месяцев будет осваивать свои функции и полномочия?
— Я не вижу здесь непреодолимых препятствий. Бланки, печати, грифы — это временные трудности переходного периода. Можно потерпеть. Гораздо более серьёзной мне видится проблема разработки эффективного законодательства в сфере перемещения культурных ценностей. Действующий Закон о вывозе и ввозе был принят в 1999 г. Это даже не прошлое столетие — прошлая эпоха! Этот закон усложняет жизнь не только участникам антикварного рынка, но и рядовым гражданам, которые зачастую и не подозревают, что, вывозя, к примеру, фотографию бабушки, становятся контрабандистами.
— Пару лет назад была разработана новая редакция закона, её, помнится, активно обсуждали, продвигали, но воз и ныне там…
— Да, мы попытались в том законопроекте решить несколько глобальных задач: упорядочить систему управления, чётко очертить национальные интересы в сфере реституции и либерализовать правила перемещения культурных ценностей, привести их к общеевропейским стандартам. Ведь на всех развитых рынках критерием ценности предмета является не только его возраст, но и стоимость. Если стоимость не превышает определённого ценового порога, то, пожалуйста, вывозите. Таким образом мы бы значительно упростили процедуру ввоза-вывоза ценностей, скажем так, второго и третьего ряда и сфокусировали внимание контролирующих служб на уникальных, первостепенных вещах. Однако это положение законопроекта вызвало мощнейшее сопротивление со стороны ряда ведомств. Парламент также не проявил особого энтузиазма по отношению к документу. В такой ситуации инициативу должна брать на себя соответствующая государственная структура, обладающая адекватными полномочиями, политическим и общественным авторитетом. Боюсь, что в новых условиях этот законопроект окажется бесхозным.
— Известно, что Россия, в отличие от Украины, заняла очень жёсткую позицию в вопросах, которые касаются возвращения культурных ценностей, полученных в качестве репараций от стран гитлеровской коалиции. Но и к нам в этом плане отношение россиян, кажется, не намного лучше. Удалось ли Госслужбе добиться здесь каких-то системных договорённостей?
— Я бы не ставил вопрос в такой плоскости. Сотрудничество между Госслужбой и Росохранкультурой развивается довольно успешно. В противном случае мы бы не говорили о возвращении вышеупомянутых икон в столь краткие сроки. Кстати, пользуясь случаем, хочу выразить благодарность сотрудникам Росохранкультуры и её руководителю Валерию Петракову. Конечно, есть и объективные трудности, хотя возвращение культурных ценностей Украине и ещё нескольким бывшим советским республикам специально оговорено в Федеральном законе. Среди положительных моментов следует отметить и такой факт: в прошлом году Службе удалось достичь договорённости с российской стороной о том, чтобы украинскому эксперту разрешили поработать в фондах Эрмитажа с целью выявления произведений, вывезенных с территории Украины во время оккупации. Спасибо руководству и сотрудникам музея! Как известно, после войны всё похищенное возвращалось в Москву и Ленинград, а уже оттуда могло поступать или не поступать в провинциальные музеи. Российская сторона долгое время в этом вопросе не хотела идти на диалог, считая, что Украине и так передали достаточно — в советское время только из Эрмитажа в наши музеи ушло 17 тыс. предметов. Тем не менее, вопрос сдвинулся с мёртвой точки. На этот год был запланирован круглый стол в Петербурге, где мы собирались обсудить вопросы возвращения предметов, хранившихся до войны в музеях Украины. Но в связи с процедурой ликвидации всё это пришлось отложить.
— Каковы ваши планы на будущее?
— Есть хорошая поговорка: кто раскрывает планы на будущее — тот смешит людей.